Молот ведьм

— Отец каноник Петро Тинталлеро, — произнёс он и сплюнул на пол. Растёр плевок подошвой. — У него письма из Апостольской столицы. Распоряжается, как у себя дома, проводит следствия, допросы. И смеет нам приказывать, — он говорил спокойнее, но я видел, что его распирает злость. — Даже ты не сможешь покинуть город без грамоты от него.

— Случаи всякие бывают, — тихо заметил Смертух, но я заметил, что его глаза блеснули.

— Держи своих псов на привязи, Мордимер! — рявкнул в ответ Андреас, не беспокоясь тем, что Смертух упёрся в него бешеным взглядом. — Это не какой-то дебош в корчме… Я успокаивающе положил руку ему на плечо.

— Вы послали в Хез, — не спросил, а просто констатировал я. — И ты думал, что Его Преосвященство прислал именно меня, чтобы я взял на себя следствие.

— Ну да, — ответил он. — Но оказывается, что ещё подождём.

— Кто из наших старший чином? — Может это тебя развеселит, но я, — ответил Андреас. Ого, — подумал я, — похоже, дело на самом деле серьёзное, раз ты с таким облегчением хочешь отделаться от старшинства. С другой стороны, лучше иметь начальником Мордимера Мордимера, коллегу по Академии, чем безумного каноника Тинталлеро. Удивляетесь, почему я назвал каноника безумным? А потому, что я слышал о его несомненно славных свершениях на ниве преследования ереси и колдовства.

— Петро Тинталлеро, Смертух, — сказал я, чтобы получше вспомнить. Мой спутник прикрыл глаза и что-то зашептал сам себе.

— Ноймаркт, — наконец произнёс он вслух. — Двести восемьдесят осуждённых, двести восемьдесят сожженных, он оправданный.

— Дальше, — приказал он.

— Сан-Поли. Сто семьдесят три осуждёно, сто три сожжено, шестьдесят девять в порядке особого помилования повешено, один к пожизненному в монастыре. Четыре человека оправдано.

— Аж столько их было? — Покрутил головой Кеппель, и я догадался, что он имел в виду осуждённых, а не оправданных.

— Полниц. Девяносто…

— Хватит, — оборвал я его и посмотрел на Кеппеля. — Видишь теперь, с чем мы имеем дело, Андреас.

— Я это вижу уже две недели, — сказал он. — Я думал, что этот выродок давно гниёт в Замке Ангелов.

Насколько я помнил, каноника действительно обвинили перед Его Святейшеством, ибо слишком многим он наступил на любимый мозоль. Обвинённые чаще всего ожидали суда в одной из камер Замка Ангелов, а поскольку Его Святейшеству не хватало времени, чтобы председательствовать в суде (а я слышал, ему это и не нравилось, он предпочитал охоту в компании молодых дворян), поэтому им случалось годами ничего не видеть, кроме стен собственного узилища. Но, как видно, каноник дождался суда и не только, отделавшись ложью, ушёл от ответственности, но и получил очередное почётное задание.

— Мне очень жаль, Мордимер, но тебе придётся доложиться ему и спросить о распоряжениях…

— Доложиться? — повторил я с ударением. — Я? Лицензированный инквизитор Его Преосвященства епископа Хез-хезрона должен докладывать какому-то паршивому попу? Правильно ли я понял, что ты сейчас сказал?

— Мне жаль. — Он опустил глаза. — Но пока я покажу тебе жильё. — Он перевёл взгляд на близнецов и Смертуха. — Для твоих людей тоже найдётся какой-нибудь угол.

Мы вели коней, идя по щиколотки в густой, хлюпающей под подошвами жиже. В Виттингене не было канализации, следовательно нечистоты выливали прямо на улицу, что порождало вонь, забивавшую мне нос. Самое обидное, что, казалось, никто, кроме меня, не обращал на это внимания. Я отпрыгнул, когда из-за угла выскочил всадник, обрызгал нас фонтаном грязи и, едва не растоптав двух торговцев, пропал в конце улицы. Я отёр лицо рукой.

— Меч Господа, — сказал я. — Начинаю почти мечтать о ночёвке в лесу.