Молот ведьм

— За закон? — подсказал я.

— Ещё лучший тост. — Мы выпили, и я закусил вино вафлей. Кеппель приступил к открыванию второй бутылки. Этот темп не напугал меня, ибо Господь Бог в милости своей одарил меня крепкой головой, и я наделся, что коллега инквизитор перенесёт выпивку столь же хорошо.

— На чём это я? Ага, каноник. Приехал в Виттинген с несколькими семинаристами, личной охраной и грамотами из Апостольской Столицы. Начал с того, что взял под пытки не только исповедника, но так же монашек и жену красильщика…

— Очень правильно. В конце концов, пытки обвиняющих всегда приводят к расширению списка обвинений, — съехидничал я.

— Ну. Именно так и случилось. Сейчас мы имеем почти сто человек под арестом, запрет покидать город без разрешения каноника, допросы от рассвета до ночи, и, кроме того, каждодневные мессы, ходы, самоистязание, бичевание… — Он махнул рукой. — Сплошной цирк.

— Могу представить, — сказал я.

— Не думаю, что ты можешь представить. — Он серьёзно посмотрел на меня. — И не думаю, что ты можешь представить такое отношение к инквизиторам. Йохан Киттель, он руководил местной Службой, — объяснил Андреас, видя мой вопросительный взгляд, — пытался протестовать. Ну и быстренько получил вызов…

— В Хез, — буркнул я.

— Нет, Мордимер! Не в Хез. В Апостольскую Столицу! Мы узнали, что он ждёт приёма у Его Святейшества. А Замке Ангелов. Понимаешь теперь, что никто уже больше не протестует, и все стараются уйти с его пути.

— Понимаю, — сказал я. — И не понимаю.

— Ну как и мы все. — Он пожал плечами и снова подлил. — За что теперь? — Он смотрел на меня, и глаза его блестели.

— За счастливое завершение, — решил я, и мы залпом выпили.

— Уже это вижу, — он брюзгливо подытожил наш тост. — Но пусть будет. Хочешь посмотреть на деяния отца каноника? Поймёшь настоящее значение слов некомпетентность и отсутствие профессионализма.

— Мечтаю об этом, — буркнул я.

— Пошли, пошли. — Он поднялся с места. — Напьёмся потом. Я с сожалением посмотрел на бутылки, которые ещё оставались на столе, но послушно поднялся. Не скрою, меня интересовали деяния каноника, а кроме того, я надеялся найти какой-нибудь способ покинуть прекрасный город Виттинген. И я пообещал себе ближайшее время не жаловаться на ночёвки под открытым небом, на капающий на голову дождь и лишь бы какую еду. Ибо, как видно, бывали вещи и похуже, чем мелкие дорожные неудобства.

***

— Знаешь, что этот кабан придумал? — Кеппель щёлкнул пальцами. — Один из покоев на первом этаже ратуши превратил в допросную комнату. Вверху её, вдоль стены, идёт балкон, так те инквизиторы, кто не на службе, обязаны смотреть и слушать как проходят допросы. Чтобы, по словам Тинторелло, «закалять свою волю и смекалку в огне вопросов, задаваемых еретикам и колунам», — Андреас плюнул. — Пожалуйста, пойдём со мной, Мордимер, и я покажу тебе этот цирк вблизи.

— Хорошо, — ответил я. — Почему нет?

В тюрьме Виттингена мест не хватило, следовательно в камеры переделали просторные подвалы под ратушей. В связи с этим у здания сновало множество людей. Вооружённая гизармами и обитыми железом дубинками городская стража, несколько вооружённых топорами мужчин из цеховой стражи, пара семинаристов, множество слуг и отгоняемые от изгороди семьи арестантов: вопящие, бранящиеся, рыдающие и кричащие. В общем, царил шум, гам и немалый беспорядок. Андреас прорвался через сборище, что получилось у него тем легче, что наконец заметили его служебный наряд. Ну и тотчас к нам подскочил стражник и начал раздавать толпе крепкие удары древком гизармы.

— Прошу, вельможные, прошу. — Он прокладывал нам дорогу, пока мы не оказались за изгородью.

— Что это за люди? — спросил я, видя, что у дверей стоит двое высоких и плечистых мужчин в латах из дублёной кожи. В руках они держали с четыре фута длиной обнажённые мечи.

— Личная охрана уважаемого каноника, — объяснил он с издёвкой в голосе. — Видишь, Мордимер, дубины или топора им мало. Они должны иметь мечи, как благороднорождённые…

Чтобы попасть внутрь, Кеппелю пришлось показать грамоту и объяснить, что я только что прибывший инквизитор, за которого он берёт ответственность. Один из стражников внимательно посмотрел на меня, после чего махнул рукой.

— Внутрь, — рявкнул он.

— Изысканные манеры, — заметил я, когда мы уже оказались в передней ратуши.

— Всё, дабы нас унизить, — сказал Андреас. — Дабы показать нам, что мы зависим от доброй воли и каприза отца каноника.

— Итак принизьтесь под крепкую руку Божию, дабы вознёс вас в свое время. — ответил я словами Писания.

Кеппель улыбнулся и похлопал меня по плечу.

— Как вижу, ты неисправимый оптимист, — заметил он.

— Всего лишь человек глубокой веры, — возразил я, ответив ему улыбкой.

Мы поднялись по лестнице, и Андреасу пришлось снова показать грамоту дежурящим при входе на галерею стражникам.

— Легче попасть к нашему епископу, — сказал я.

— Болезнь скоробогатых конюхов, — буркнул Кепель. — Чем больше ты никто, тем больше жаждешь, чтобы весь мир крутился вокруг тебя.