Молотов. Наше дело правое [Книга 1]

25 мая оппозиция сочла своевременным направить в ЦК и в ИККИ «Заявление 83-х», под которым поставили свои подписи видные лидеры оппозиции с дореволюционным стажем: Евдокимов, Зиновьев, Муралов, Пятаков, Радек, Серебряков, Иван Смирнов, Сафаров, Смилга, Троцкий и др. «Вся наша партийная политика страдает от курса направо... Это все элементы неонэпа. За ними стоит устряловец-спец, а в следующем ряду -нэпман и кулак под фирмой крепкого мужика»⁵⁷². Оппозиция требовала созыва специального пленума ЦК для обсуждения разногласий и гласности для себя при подготовке XV съезда. В начале июня белогвардеец Борис Каверда застрелил на варшавском вокзале полпреда Петра Войкова. На следующий день Сталин писал Молотову: «Чувствуется рука Англии. Хотят спровоцировать конфликт с Польшей... От нас требуется максимум осмотрительности»⁵⁷³. Советская реакция вовне была сдержанной. Однако внутри страны убийство Войкова перевело военную угрозу в ожидаемую реальность. «Заявление 83-х» разрослось до заявления трехсот, в том числе за счет полпредов - Каменева, Крестинского, Раковского, Преображенского, Владимира Косиора, Авилова-Глебова, Антонова-Овсеенко и многих других. «Раскрыл я с тихим шорохом глаза страниц... И потянуло порохом от всех границ». Это ощущение Владимира Маяковского, отраженное в стихотворении «Ну что ж!», разделяла тогда вся страна. В самом Кремле возникли опасения по поводу чрезмерного раздувания темы военной опасности. Об этом Молотов говорил на специально созванном совещании в отделе печати ЦК:

- В Центральном комитете много раз стоял перед нами вопрос о том, что за последние месяцы военная агитация увеличивается - явно уменьшились поступления в сберегательные кассы. Военная агитация увеличивается - очереди возникают, нехватка ряда товаров тоже факт. Военная агитация налицо -хлебозаготовки под ударом. Однако можем ли мы из этого сделать вывод, что нужно свернуть военную агитацию? В основном то, что мы сейчас делали и делаем в области военной агитации, вытекало из действительного нашего международного положения⁵⁷⁴.

Другим следствием военной тревоги стало очевидное закручивание гаек. На следующий день после убийства Войкова Сталин давал инструкции Молотову: «Надо дать ОГПУ директиву о повальных обысках и арестах монархистов и всякого рода белогвардейцев по всему СССР с целью их полной ликвидации всеми мерами»⁵⁷⁵. Политбюро создало комиссию Ворошилова, которая разработала меры физической охраны центральных учреждений и руководителей страны. С этой поры они уже не ходили по улицам. Другая комиссия - в составе Рыкова, Бухарина и Молотова - готовила дополнительные мероприятия «в связи с усилением активности белогвардейщины и ролью в этом иностранных правительств»⁵⁷⁶. Был ужесточен режим секретности для госучреждений как внутри страны, так и особенно для зарубежных. Прежде всего засекречивалась деятельность по финансированию комдвижения. 7 июля по сообщению комиссии Молотова ПБ утвердило: «В аппарате полпредства (только в 5-ти городах - Берлине, Вене, Стокгольме, Шанхае и Ухане) имеется особо доверенное лицо, через которое т. П-й (Пятницкий. -В. Я.) дает указания и получает извещения о людях и деньгах, особо приходящему в полпредство лицу. Работник полпредства имеет сношения с компартией исключительно через приходящее лицо, которое не должно быть официальным

лицом в компартии... Всякая связь К. И. с другими полпредствами безусловно в течение июля заканчивается и впредь не производится»⁵⁷⁷.

И конечно, «военная тревога» серьезнейшим образом повлияла на военно-политическое мышление и оборонное строительство СССР. Военные ждали войну не раньше, но и не позже начала 1930-х годов⁵⁷⁸. Готовность к ней СССР рассматривалась как крайне низкая. Мощности советских военных заводов определялись как вдвое уступающие возможностям оборонных предприятий в 1916 году. Потребности вооруженных сил стали одним из решающих аргументов в пользу ускоренной индустриализации.