Молотов. Наше дело правое [Книга 1]

V конгресса Коминтерна в 1924 году. Этот термин стал ходовым в комдвижении. А автором лозунга «класс против класса» был Бухарин. В неспособности создать единый рабочий фронт вина коммунистов никак не больше, чем социал-демократов, которые были их принципиальными противниками. «Антикоммунизм лежал в основе их политики уже с 1918 года, заставив их скорее следовать “меньшему злу” Гинденбурга и Брюнинга, чем объединяться с коммунистами против Гитлера»⁷⁹⁸, - замечал Дойчер. Были ли у руководителей СССР основания говорить о социал-фашизме? Они считали, что да. В 1929 году по приказу полицей-президента Берлина социал-демократа Цергибеля расстреляли рабочую демонстрацию, 33 человека были убиты, сотни раненых. В ответ произошли баррикадные бои. Молотов говорил на пленуме ИККИ:

- Уроки кровавых расправ социал-демократической полиции, действовавшей в майские дни в Берлине в союзе и при прямой поддержке всех социал-реформистских организаций, не могут пройти бесследно для широких масс пролетариата. Известно, что на последнем партейтаге вождь социал-демократической партии Вельс прямо провозгласил лозунг фашистской диктатуры для борьбы с революционным пролетариатом⁷⁹⁹.

Именно при поддержке социал-демократии в Германии была запрещена рабочая боевая организация «Союз красных фронтовиков» - единственная сила, способная противостоять на улицах нацистским штурмовикам. А когда Гитлер придет к власти и приступит к победоносному маршу по Европе, именно социал-демократы - Марсель Деа во Франции, Анри де Ман в Бельгии, Хокон Мейер в Норвегии - станут опорой многих марионеточных фашистских режимов⁸⁰⁰.

Размежевание с социал-демократией не столько диктовалось Москвой, сколько было требованием самих компартий. Они не только не маргинализировались, проводя политику «класс против класса», а, напротив, заметно укрепили свои позиции. Так, численность КПГ со 130 тысяч в 1928 году поднялась до 360 тысяч в конце 1932 года. На выборах в мае 1928 года за нее проголосовали 3,3 миллиона человек, а в ноябре 1932 года - 6 миллионов, или 17 процентов всех избирателей. И дело было не только в идеологии. «Распространение рабочих газет и заводских многотиражек, создание рабочих театров и групп досуга, повышенное внимание женскому и молодежному вопросам, по мнению ряда историков, выгодно отличали коммунистов от их неповоротливых и идеологически инертных социал-демократических соперников»⁸⁰¹. Росту влияния коммунистов способствовали и предсказанные в Москве завершение стабилизации 1920-х годов и начало кризиса, который получит название Великой депрессии. В 1929-1933 годах падение промышленного производства в развитых странах Запада составит 44 процента, мирового товарооборота - 61 процент. Это происходило на фоне расстройства финансовой системы, что привело к обострению борьбы за рынки сбыта и сферы приложения капитала, к торговым таможенным и валютным войнам.

Революционные лозунги советских руководителей Коминтерна предназначались для собственной - исключительно левой - партии, для мобилизации коммунистов за рубежом. Но, как подчеркивают Макдермотт и Агню, даже «для большинства западных историков не требует доказательства, что главной детерминантой политики Коминтерна в течение всех 30-х гг. был советский raison d’etat... Вера в мировую революцию давно улетучилась из коридоров Кремля; профессиональная дипломатия была признана лучшей гарантией сохранения мира»⁸⁰².

В Англии на выборах в мае 1929 года победу одержали лейбористы. В Москве приход к власти социал-соглашателей большого восторга не вызвал. Молотов на Исполкоме Коминтерна говорил, что в условиях подъема рабочего движения «разоблачение истинного классового лица правительства Макдональда будет происходить быстрее, чем обычно»⁸⁰³. Но приход лейбористов открывал возможность восстановления дипотношений, условием чего Лондон сделал признание Москвой долгов царского правительства, претензий по собственности английских граждан и прекращения коммунистической пропаганды в Великобритании. 6 июня Политбюро, напротив, решило: «Не вступать ни в какие переговоры с Англией о долгах, кредитах и пропаганде до фактического восстановления нормальных дипломатических отношений»⁸⁰⁴. Полпред в Париже Довгалев-ский отбыл в Лондон с полномочиями вести переговоры не о порядке обсуждения спорных вопросов, но об их существе. Ему предложили не терять время и приступить к переговорам по существу немедленно. 30 июля Молотов на этот счет информировал Сталина⁸⁰⁵.