Моммзен Т. История Рима.

Таким образом, как ни старался Цезарь смягчить гнев своих противников и уменьшить их число, борьба продолжалась. Руководившие ею люди почти все участвовали в битве при Фарсале, и хотя, кроме Луция Домиция Агенобарба, убитого во время бегства, все без исключения спаслись, они были рассеяны во все стороны, почему им и не удалось сговориться относительно общего плана для продолжения похода. Большинство из них частью по пустынным македонским и иллирийским горам, частью с помощью флота достигло Керкиры, где Марк Катон командовал оставшимся там резервом. Здесь под председательством Катона состоялось нечто вроде военного совета, на котором присутствовали Метелл Сципион, Тит Лабиен, Луций Афраний, Гней Помпей младший и другие, но, с одной стороны, отсутствие главнокомандующего и мучительная неизвестность относительно его судьбы, с другой — внутренний разлад в самой партии помешали принятию общего решения, и в заключение каждый пошел по тому пути, который казался ему лучшим для него самого или для общего дела. Среди многочисленных соломинок, за которые можно было ухватиться, трудно было указать, которая из них сулит больше шансов на спасение.

Македония и Греция были утрачены благодаря фарсальской битве. Впрочем, Катон, очистивший Диррахий при первом известии о фарсальском поражении, еще на некоторое время удержал для конституционной партии Керкиру, а Рутилий Луп — Пелопоннес. Был момент, когда казалось, что помпеянцы собираются обороняться в Патрах на Пелопоннесе, но достаточно было одного слуха о приближении Калена, чтобы они исчезли отсюда. Так же мало усилий было сделано и для удержания Керкиры.

На италийском и сицилийском побережьях эскадра Помпея, посланная туда после диррахийских побед, действовала с немалым успехом против гаваней Брундизия, Мессаны и Вибона; в Мессане даже был сожжен весь снаряжавшийся там флот Цезаря; но действовавшие здесь суда, большей частью малоазийские и сирийские, были отозваны обратно своими общинами после фарсальского поражения, так что экспедиция сама собой закончилась. В Малой Азии и Сирии в этот момент не было войск ни той, ни другой партии за исключением боспорской армии Фарнака, которая, будто бы защищая интересы Цезаря, заняла ряд областей его противников.

В Египте, правда, еще находилось значительное римское войско, образованное из оставленных Габинием отрядов, с того времени пополнявшихся италийскими бродягами и всяким сбродом из сирийских и киликийских разбойничьих шаек; но было само собой понятно и вскоре подтвердилось официально отозванием египетских судов, что александрийский двор не имел намерения держаться побежденной партии или же отдать в ее распоряжение свои военные силы.

Несколько более благоприятные шансы на успех имели побежденные на Западе. Среди испанского населения симпатии к Помпею были так сильны, что цезарианцы даже были принуждены отказаться от задуманного ими оттуда нападения на Африку, и восстание казалось неизбежным, как только на полуострове появится какой-нибудь выдающийся вождь.

В Африке же коалиция или, вернее, настоящий властелин Африки, нумидийский царь Юба, беспрепятственно вооружался с осени 705 г. [49 г.]. Если поэтому весь Восток был утрачен коалицией из-за битвы при Фарсале, то, наоборот, в Испании она могла, по всей вероятности, — а в Африке даже наверное, — продолжать войну с достоинством, так как принять помощь против сограждан-революционеров от издавна подвластного римской общине нумидийского царя, конечно, было для римлян мучительным унижением, но не государственной изменой. Тот же, для кого в этой отчаянной борьбе не существовало больше ни чести, ни права, мог, объявив себя вне закона, начать разбойничью борьбу, или, вступив в союз с независимыми соседними государствами, вовлечь во внутреннюю распрю врагов отечества, или же, наконец, признав монархию на словах, добиваться восстановления законной республики с помощью кинжала убийцы.