Монах и дочь палача. Паутина на пустом черепе

Перед подачей пунша из виски края бокала следует натереть ломтиком лимона – таким образом можно избежать многих несчастий.

CV

Лосось предпринимал напрасные попытки прыгнуть вверх по водопаду. После нескольких тысяч прыжков он так утомился, что стал меньше прыгать и больше думать. Внезапно в уме лосося возник очевидный метод преодоления этой трудности.

– Странно, – заговорил он, насколько это было возможно в воде, – очень странно, что я не подумал об этом раньше. Я обойду водопад и прыгну вниз.

Лосось вылез на берег и, обойдя водопад, обнаружил, что прыгать вниз очень легко. После этого каждый раз, когда он плыл против течения, чтобы быть пойманным, он применял этот план. Говорят, он считал, что цену на лосося можно снизить до совершенно номинальной цифры, если бы столь многие не выматывались бы прежде, чем доберутся до мест с хорошей рыбалкой.

CVI

– Сын осла, – прокричала высокомерная кобыла мулу, оскорбившему ее тем, что он выразил свое мнение, – должен культивировать в себе простое изящество интеллектуальной скромности.

– Верно, – последовал робкий ответ, – я не могу похвастаться прославленными предками, но по крайней мере, мне никогда не придется краснеть за своих потомков. Вон тот жеребенок-мул такой же порядочный сын, как и…

– Вон тот жеребенок-мул? – перебила кобыла, глядя на мула с неописуемым презрением. – Это мой жеребенок!

– Супруга осла и мать мулов, – спокойно ответил ее собеседник, – должна культивировать в себе простое как-его-там интеллектуальной как-бишь-ее.

Кобыла пробормотала что-то о необходимости пойти в магазин, набросила уздечку и пошла за кэбом.

CVII

– Эй! Эй! – пропищал поросенок, погнавшись за курицей, которая только что покинула гнездо. – Послушайте, мэм, вы тут кое-что уронили. Похоже, это ценная штука, и я вам ее принес.

С этими словами поросенок положил к ее ногам теплое яйцо.

– Ах ты надоедливый бочонок сала! – закудахтала неблагодарная птица. – Немедленно неси яйцо обратно, иначе я буду сидеть на тебе до тех пор, пока с тебя не снимут шкуру!

МОРАЛЬ: Добродетель – сама себе награда.

CVIII

Крестьянин собирался съесть яблоко, когда к нему обратилась стайка хитрых и жадных птиц.

– Хорошее яблоко, – заметила одна птица, критически осмотрев плод. – Не хочу говорить о нем плохо – я бы ни за что не стала говорить плохо ни о каких плодах, но, глядя на яблоки этого сорта, я всегда вспоминаю о своем отравленном птенце! Ах! Такая розовая округлость – и такая гниль внутри!

– Именно так, – закивала другая птица. – А ты помнишь моего доброго отца, умершего в этом саду? Странно, что под такой прекрасной наружностью скрывается такая гадкая сердцевина!

Тут подлетела еще одна птица.

– Я прилетела со всей поспешностью, – сказала она, – чтобы предупредить тебя насчет этого фрукта. Моя покойная и оплакиваемая мной жена съела немного с того же дерева. Увы! Услада для глаз – и такой яд внутри!

– Я вам очень благодарен, – сказал крестьянин, – но никак не пойму, почему при виде этого милого раскрашенного кондитерского изделия вы все вдруг принялись злословить о своих умерших родственниках.

После этих слов пернатое трио пришло в замешательство.

CIX

– Настал Золотой век, – объявил лев ягненку. – Может быть, ты выйдешь из загона, и мы возляжем вместе, как и было предсказано?

– Ты сегодня обедал? – спросил ягненок.

– Ни крошки не ел с самого завтрака, – ответил лев, – не считая тощей свиньи, пары седел и старой упряжи.

– Не верю я в Золотой век, – сказал ягненок, – в котором мы только возлежим вместе. Мне представляется, что это счастливое время – период, когда свинина и кожа не являются продуктами питания, зато у каждого уважающего себя льва есть столько баранины, сколько он может употребить. Однако ты можешь пойти вон на тот освещенный солнцем холм и полежать там, пока я не приду.

Просто удивительно, насколько чувство безопасности развивает хитрость. Если бы это ягненок вышел на открытое место, он бы тут же попал в ловушку и был загрызен.

СХ

– Эй, ты! – громко окликнул стоящий в стойле толстый бык энергичного молодого осла, кричащего на улице. – Подобное поведение не соответствует хорошему вкусу!

– Чьему хорошему вкусу, мой жирный друг? – спросил осел не слишком уважительно.

– Ну… Хм… Э… Я хочу сказать, что это не подходит мне. Тебе следует реветь!

– А могу ли я узнать, какое тебе вообще дело до того, кричу я или реву, или делаю и то и другое, или ничего из этого?

– Этого я не могу тебе сказать, – ответил критик, уныло качая головой, – я вообще ничего в этом не понимаю. Я лишь могу сказать, что приучен подвергать цензуре любую речь, отличающуюся от моей.

– Именно так. Ты попытался превратить грубость в искусство, перепутав предпочтения и принципы. Слово «вкус» не имеет определения, и ты придумал его, чтобы обозначить идею, которую невозможно выразить; а применив его в сочетании со словами «хороший» и «плохой», ты описал всего лишь субъективный процесс в терминах объективной реальности. Подобное самомнение выходит за рамки нахальства и попадает в безграничное пространство чистой дерзости!