Монах и дочь палача. Паутина на пустом черепе

Собака, почуяв запах оленя, которого охотник тащил домой, бросилась вперед с невероятным пылом. Пробежав несколько лиг, она остановилась.

– С бегом у меня все в порядке, – сказала она, – но кажется, я потеряла голос.

Внезапно ее слух уловил радостный лай, словно за ней гналась еще одна собака. И тут она начала понимать, что она очень быстрая собака: это не она потеряла голос, а голос отстал от нее, и сейчас он как раз приближается. Сделав это открытие, собака пошла к хозяину и стала добиваться еды получше и конуры поудобнее.

– Ах ты жалкий образчик аномальных способностей! – рассердился хозяин. – Я брал тебя не для охоты, а для упряжи. Ты должна быть собакой-тяжеловозом и катать ребенка в тележке. Ты поймешь, что скорость – это недостаток. Придется понизить тебя в должности. Тебя немедленно поселят в доме со всеми удобствами, а обедать ты будешь во французском ресторане. Будь я самым настоящим евреем, если это не собьет с тебя спесь!

На следующее утро газеты пестрили яркими и аппетитными рассказами о собачьем суициде.

CXXV

К гусенку, еще на начавшему белеть, пристал только что вылупившийся цыпленок.

– Такой молодой, а уже седой! – воскликнул цыпленок.

– На себя посмотри, – презрительно ответил гусенок. – Ты вообще уже весь пожелтел и завернулся в белый саван, а моя бодрая старость еще впереди!

CXXVI

Изголодавшийся путешественник догнал саламандру, развел костер и положил живую ящерицу на угли. Саламандра, утомленная преследованием, предшествовавшим ее пленению, тут же устроилась поудобнее и погрузилась в освежающий сон. Через полчаса человек ткнул в нее палкой и сказал:

– Слушай, давай-ка просыпайся и начинай поджариваться! Долго ты еще будешь задерживать обед?

– О, пожалуйста, не жди меня, – зевнув, ответила саламандра. – Если ты будешь строго соблюдать этикет, все остынет. Кроме того, я уже пообедала. Кстати, неплохо бы подбавить дров в костер – мне кажется, пойдет снег.

– Да, – сказал путешественник, – погода прямо как ты – сырая и очень холодная. Может, вот это тебя согреет.

С этими словами он подкатил к костру тяжелое сосновое бревно и положил его на саламандру. Та расплющилась и померла.

                     Мораль же, взрослые и дети:
                     Не равно следствие причине;
                     «Фонарь» под глазом нам не светит,
                     И муж не всякий есть мужчина,
                     А саламандр не счесть на свете,
                     Повинных в собственной кончине.

CXXVII

Колибри пригласила стервятника на обед. Тот согласился прийти, однако в качестве предосторожности прихватил с собой рвотное средство. Сразу после обеда, состоявшего преимущественно из росы, специй, меда и прочих подобных помоев, он проглотил свое средство и исторг из себя противную еду. После этого он улетел и хорошенько поел со своим другом-вурдалаком. Говорят, он заметил, что вкус пищи, предложенной ему колибри, для него «слишком искусственный». Он считает, что простая и естественная диета в приятной компании и веселой обстановке, под пробивающимся из-за облаков светом луны, лучше всего подходит для здоровья и нормального вкуса.

Люди с извращенным вкусом могут извлечь большую пользу из этого мнения. Crede experto[22].

CXXVIII

Один терьер, обладавший несколько категоричным характером, спросил котенка, что тот думает о крысах, и потребовал от него решительного ответа. Полученный ответ не совпадал с его собственным мнением, поэтому терьер набросился на еретика и кусал его до тех пор, пока у него не стерлись зубы, а тело котенка не стало гораздо длиннее – словом, кусал его как следует! Доказав таким образом собственную правоту, он испытал такое удовлетворение, что объявил о готовности согласиться с мнением, безвредность которого он продемонстрировал. Он попросил своего ослабевшего оппонента вновь его высказать, что котенок и сделал по неосторожности. Едва услышав это мнение во второй раз, терьер вернулся к своей нетерпимости и на этот раз покончил с несчастным котенком.

– Ересь, – сказал он, вытирая морду, – можно терпеть в энергичных и крепких созданиях, однако в том, кто лежит на пороге смерти, подобная дерзость невыносима.

Она невыносима всегда.

CXXIX

Черепаха и броненосец поссорились и договорились в бою выяснить, кто из них прав. Удалившись в уединенную долину, они воинственно встали друг напротив друга.

– Давай! – крикнула черепаха, как можно глубже спрятавшись под панцирем.

– Ладно! – прокричал броненосец, свернувшись в плотный шар. – Я готов!

И вот так эти два героя вели ожесточенную схватку с утра до вечера, на расстоянии меньше метра друг от друга. Никогда не случалось ничего подобного, и их выносливость была просто невероятной! Ночью оба участника битвы молча ускользнули, а описывавший тот период историк туманно ссылается на эту битву как на «морской бой будущего».

CXXX