Монахи Константинополя III—IХ вв. Жизнь за стенами святых обителей столицы Византии

С этого дня начинался Великий пост, который продолжался семь недель, за исключением суббот и воскресений. Он был намного длиннее и строже, чем три других поста, которые греческая церковь соблюдает и сегодня, – пост Апостолов, пост в память Успения Богородицы и Рождественский пост. Во время всех этих постов монахи, находившиеся в монастыре, должны были есть лишь раз в день и при этом употреблять в пищу так же, как по средам и пятницам весь остальной год, только сушеные фрукты, хлеб и воду, воздерживаясь от растительного масла, вина и овощей.

Монах в день, когда он дал обет, отрекался от всех земных радостей, и в первую очередь от плотских страстей и желаний, от телесных вожделений, от тайного разврата. Он давал обет абсолютного и вечного целомудрия. Ему больше не разрешается думать о земных брачных наслаждениях, он должен постепенно все больше удаляться от любых чувственных удовольствий, ведь невинность можно утратить множеством путей – через разговор, через глаза, через уши, через желания сердца, через излишества в еде и питье. Поэтому монах должен удалять от себя все, что может нарушить чистоту его души, – избегать лжи, гордости, развлечений и умственной лени, бесполезных или непристойных слов, изящества в одежде, заботы о своем лице: он выбрал ангельский образ жизни, то есть должен жить так, словно у него нет тела.

В первую очередь он должен избегать встреч и разговоров с женщинами. Если крайняя необходимость вынуждает его видеться с ними, монах должен опасаться их как огня и как можно скорее уходить от них, потому что даже самые невинные встречи с женщинами в какой-то степени ранят мужчину. Монах никогда не должен принимать женщину в монастыре или приходить к ней. Он должен в одинаковой степени избегать девственниц и вдов, замужних женщин и монахинь. Монах должен стеречь свое сердце, и в этом случае его бдительность никогда не бывает излишней. Разговаривать с женщинами он должен только в присутствии двух свидетелей: даже после долгих лет добродетельной жизни пусть он никогда не льстит себе, считая, что находится в безопасности.

Чтобы надежнее избегать опасности, монах никогда не должен был выходить из своего монастыря. По словам святого Василия, выйти из монастыря – значит проститься с воздержанием, выйти в мир означает иметь возможность бросить взгляд на одну из тех куртизанок, чьи ласкающие слова – ловушка для ушей, чье лицо – соблазн для глаз, Своими манящими прелестями она привлечет тебя к себе, прижмется к твоему телу, притянет тебя к своей груди, ослабит твое, такое твердое, желание быть полностью целомудренным и постепенно отвлечет тебя от твоего святого образа жизни и погубит вместе с собой. Если ты случайно сможешь избежать ее сетей, воспоминание о ней будет преследовать тебя, и ты сможешь победить его лишь с огромным трудом.

Монах также должен остерегаться общения и бесед с мужчинами любого сорта, потому что есть люди, которые во всем видят причину для скандала; в особенности он должен избегать постоянного общения с юношами. Дело в том, что враг спасения часто пользуется личиной духовной дружбы, чтобы соблазнять души и увлекать их в ад. Вы, которые в открытом море сумели уберечь себя от ветра и бурь, не будете так ничтожны, чтобы потерпеть крушение в гавани. Никогда не садись около молодого монаха. Ложась спать рядом с молодым монахом, следи, чтобы твоя одежда не касалась его одежды, или пусть между вами находится старик. Если случается, что он говорит с тобой или если он поет противоположную партию в хоре, отвечай ему, опустив глаза. Нигде не оставайся с ним наедине. Гони от себя мысль о том, что в такой дружбе нет ничего дурного, потому что эти дружеские отношения – камень преткновения для невинности вашей души; учитесь на опыте тех, кто не устоял в подобных случаях.

Кроме обетов полного воздержания, совершенной бедности и полного послушания, которые монах давал в день принятия монашества, он также давал торжественное обязательство до конца своей жизни упорно упражняться во всем, из чего состоит религиозная жизнь, и делать это в одном и том же монастыре. С этого момента он не мог уйти из той монашеской общины, в которую был принят, а уйдя, стал бы преступником, как женщина становилась преступницей, уйдя от мужа, а гражданин – преступником, уйдя из гражданского общества. Связь, прикреплявшая монаха к монастырю, была такой же неразрывной, как брачные узы. Монах, ушедший из своего монастыря, был как часть тела, отделившаяся от остального организма, и его обязательно приговаривали к смерти. Наличие в монастыре нескольких плохих монахов или слабость всей дисциплины не считались достаточной причиной для ухода из братии: ведь злоба и лукавство Иуды не мешали апостолам оставаться в апостольской общине.