Монарх от Бога

Странно, но императора встречали как победителя. Над толпами горожан стоял с неутихающей силой гул голосов. А Багрянородный прятал от горожан глаза: ему было стыдно. Он хорошо знал, что ведёт за собой вражеское войско, и с болью думал, что через день-другой, заняв Силиврию, царь Симеон появится под стенами Константинополя. Уповал юный император на Бога и надеялся, что воины Кариона продержатся за прочными стенами Силиврии несколько дней, пока не придёт помощь. Но император понимал, что сейчас это его досужие размышления. А жизнь всё рассудит по-иному, и ему придётся держать ответ перед народом за то, что он не может укротить нрав воинственного соседа. Потому-то Багрянородный и не глядел на горожан и даже не видел, как прошагала близ него четвёрка коней и протянула колесницу, в которой сидела Зоя-августа. Он очутился лицом к лицу с матушкой Зоей-августой, которая хотя и смотрела на сына с материнской любовью, но готова была укорить его за легкомыслие. Не укорила. Она легко перебралась к сыну, обняла его.

- Багрянородный, держи голову выше! - проговорила она. - Нет твоей вины в том, что сегодня враг оказался сильнее и коварнее.

- Да, матушка, я уже всё осознал. И я помню, что у нас с Симеоном болгарским в силе мирный договор двенадцатого года. Но как я объясню византийцам всё это.

- Твой народ умный, и он поймёт. Только не надо перед ним оправдываться. В нужный час ты расскажешь ему правду.

Близ самых ворот при въезде в крепость стояла плотная толпа горожан. Они в этот миг молчали. И вдруг молчание было нарушено мощным голосом. Могучий ремесленник в кожаном фартуке, с руками, словно корневища дуба, спросил:

- Божественный, почему ты бежал от болгаришек? Ведь мы тебе такое крепкое оружие отковали!

Юный император не спрятался за мать и Гонгилу. Он велел остановить коней и встал.

- Честно скажу: сегодня царь Симеон сильнее меня. Но я же расту и скоро наберусь сил. Вот и встретимся с Симеоном в чистом поле.

Чистосердечное признание императора было принято горожанами с воодушевлением. Могучий кузнец взмахнул руками, шлёпнул себя по кожаному фартуку и воскликнул:

- Славный парень наш император!

И толпа восторженно загудела. Но похвала не вскружила голову Багрянородному. Он опустился на сиденье и так глубоко задумался, что не замечал уже горожан, стоящих на центральном проспекте Константинополя. Он думал о том, как предотвратить беду, которая неотвратимо приближалась к столице. «Надо остановить болгар на подступах к городу, но как остановить, если нет под рукой армии?» - бился в голове один и тот же вопрос. Он запрокинул её в небо, чтобы вознести молитву к Богу, и вдруг увидел перед собой купола Святой Софии. В глубине души зазвучал церковный хор, а перед глазами шествовал крестный ход с хоругвями и чудотворными иконами и славил мир.

К императору пришло воспоминание пятилетней давности в честь освобождения Константинополя от болгарской осады. «А что если повести крестный ход навстречу врагу? Ведь болгары тоже христиане. Проснётся же в них Бог милосердия.

Не должны же они убивать и брать в рабство ищущих мира!»

Мысли в голове Багрянородного накатывались волнами, перехлёстывали друг друга, и, когда настала пора сворачивать на широкий, но короткий проспект Меса, ведущий к дворцу Магнавр, он сказал Гонгиле:

- Вели ехать в храм Святой Софии.

Когда свернули к собору, Зоя-августа подумала, что сын хочет помолиться за своё спасение от плена, и промолвила:

- Ты верно поступаешь, сын мой. Надо вознести молитву Всевышнему за то, что спас тебя от неминуемой и страшней беды.

- Я помолюсь за это, матушка. Но чуда ещё не сотворилось, а я надеюсь с Божьей помощью на него.

В соборе Святой Софии Багрянородный попросил служителей найти патриарха Николая Мистика.

- Пусть он придёт на амвон. Я подожду его там, - сказал Багрянородный рослому светловолосому молодому пономарю, обликом не похожему на грека.

- Мигом позову его, Божественный. Он на клиросе у певчих. - И пономарь с поклоном удалился. Это был паломник из Руси по имени Григорий. Он пришёл в Константинополь юношей из городка Изборска. Его изгнала на чужбину безответная любовь к изборской княжне Прекрасе, будущей русской княгине Ольге. Он прибыл в Херсонес, там в Инкерманском мужском монастыре принял православие и добрался до Константинополя. Судьбе будет угодно свести Ольгу и Григория в Киеве спустя много лет. Он встанет близ неё духовным отцом.

Но вот скорый на ногу Григорий привёл под руку престарелого Николая Мистика. Он осенил императора крестом:

- Мы молим Бога за твоё спасение, сын мой.

- Спасибо, святейший. Теперь я буду умолять тебя, чтобы ты спас от врагов град императоров.

- Господи, сын мой, разве можно крестом Божи-им…

- Лучше не скажешь, святейший. - И Константин, взяв патриарха под руку, повёл его в ризницу. По пути он начал разговор: - Ты, святейший, рассказывал мне, что был свидетелем принятия христианства болгарами.

- Помню, рассказывал. И что же?

- И ты сам крестил их многие сотни, и, если память мне не изменяет, ты крестил самого царя Симеона.