Монашка и дракон

— Нет, — сказала я медленно, и он растерянно замолчал. — Нет, мы не станем убегать, — повторила я, поднимаясь. — Я пыталась убежать от своих страхов, но от этого страхи не исчезали. И наше бегство ничего не изменит, и лучше нам не станет. Надо встретить опасности лицом к лицу и победить. Подумай сам, неужели ты отдашь свое родовое гнездо в чужие руки? Подумай о людях, что там живут. Что будет с ними, если хозяином станет Дилан? Нет, мы должны вернуться и позаботиться о них.

— Рихард не простит, что мы не привезли принцессу, — сказал Гидеон, закусив губу. — Он и раньше был сильнее, а теперь — тем более… Ты что делаешь?

Я не ответила, а закрыв глаза представила, как нечто холодное, круглое и сияющее, поднимается из моей груди, через горло… Я закашлялась, и поймала в ладонь жемчужину. Молочно-белая, она была холодной, как льдышка, сияла своим собственным светом, и была размером с яйцо дрозда.

— Это — сердце дракона? — удивилась я, разглядывая ее со всех сторон.

Гидеон кивнул, и я протянула жемчужину ему:

— Она твоя, возьми.

Но он не торопился брать волшебный камень. Я смотрела ему в лицо и видела сомнение, сожаление в его глазах, но потом он покачал головой:

— Не хочу. Знаешь, мне больше по душе, когда сердце горячее, а не каменное.

— У тебя уже и душа появилась, дракон? — пошутила я и пошла к морю.

— Ты куда? — окликнул он меня и бросился догонять.

Остановившись у самой кромки воды, так, чтобы прибой ласкал ноги, я размахнулась и бросила драконью жемчужину в воду — насколько могла дальше.

Часом позже я сидела на бревнышке, а Гидеон подбрасывал ветки в огонь. Мы решили дождаться сумерек перед возвращением в Гранд-Мелюз, чтобы не слишком шокировать обитателей замка своим внешним видом.

— Как легко ты отказалась от сердца дракона, — сказал Гидеон.

— Зачем оно? — ответила я, только сейчас чувствуя себя по-настоящему свободной, словно летела к звездам. — Ты ведь уже отдал мне свое сердце, а все остальное просто не имеет значения. Как ты думаешь, у наших детей останутся драконьи повадки? Или проклятья Мелюзины больше нет?

— Виенн… — прошептал он, забыв о хворосте, и мигом оказался рядом. — Ты о детях?.. Я… Я просто не верю…

— Или ты передумал мечтать о наследнике? — поддразнила я его.

— Слушай, Виенн, — глаза его загорелись безумным огнем, и хотя в них теперь не было звездного блеска, они показались мне еще более прекрасными, чем прежде, — понимаю, что ты устала и все такое, но может, не будем тянуть?..

— Нет, милорд, — сказала я строго, упираясь ладонью ему в грудь, когда он уже стоял передо мной на коленях, обнимая за талию. — Я — честная девушка, и сначала я поведу вас в церковь, чтобы все было по-человечески.

— Жадина, — сказал он, возвращаясь к костру и в сердцах ломая валежник. — Хорошо, сначала в церковь, но потом ты от меня не отвертишься.

«Потом ты от меня не отвертишься», — подумала я, пряча улыбку.

Эпилог

Конечно же, наша с драконом история не могла закончиться на этом. Было сказано еще многое — и не только между мною и Гидеоном, но и между королем и моим мужем. Да, я стала женой дракона. Пусть и бывшего — но дракона. Сестра Виенн вернула свое настоящее имя и титул, и даже земли Дармартенов были мне возвращены и должны были отойти нашему с Гидеоном второму сыну, а первенцу доставался Гранд-Мелюз. Да, у нас родились три сына — три прекрасных крепких сына, которые по субботам предпочитали спать в колыбельках и вовсе не превращались в чешуйчатых тварей.

Почтовые голуби с гневными письмами долго летали между столицей и нашим замком — ведь мы вернулись без принцессы, чем король Рихард был весьма огорчен. Но все было забыто, когда родился первенец — Гвидо де Венатур. Король пожелал стать его крестным и в качестве подарка на первый зубок прислал боевого коня в полном снаряжении и посеребренный доспех.

Я нашла, что подарок совершенно неподходящий для малыша, но мой муж был в восторге и тут же отправил Рихарду бочонок лучшего южного вина из личных запасов. На этом перемирие было заключено, и впредь не нарушалось.

Об отце и брате я больше не слышала, хотя еще лет десять мятежники напоминали о себе набегами или заказными убийствами, но Гранд-Мелюз волнения обошли стороной, и мой муж, продолжавший воевать на стороне короля, благополучно возвращался домой.

Не скоро, но я закончила историю Гранд-Мелюз, и отправила письмо в королевскую обсерваторию, где описала двойную звезду Арракс, объяснив ее восточное название. Я получила любезный и лаконичный ответ с благодарностями за изсследования, а спустя два месяца Гидеон привез мне из столицы новый альманах звездного неба, где главный королевский звездочет описывал открытую им двойную звезду в созвездии Дракона.

Но все это не имело значения, потому что то, что было важно для Вивианны Дармартен, для Виенн де Венатур не имело никакого значения. И хотя я продолжала наблюдать звезды и переписывалась с учеными по всему свету, наука больше не привлекала меня, а монастырь не казался оплотом свободы.