Монастырь (СИ)

Разбудили герцога внезапно, растолкав за плечо. Юноша поднял глаза вверх и узнал в свете факела герцога Эдуарда. – Идем, – тихо шепнул тот, – вставай и одевайся. Тебя хочет видеть король. Луис сглотнул. Он откинул одеяло, укутывая принцессу, которая завозилась во сне, и потянул на ноги сапоги, затем поднялся и одел поверх нательной рубахи пелиссон. Всю дорогу юноша молчал. Но пока они шли между шатрами, юноша заметил присутствие гвардейцев Фернандо и других незнакомых, но ярко одетых лиц. – Сюда, – мужчина кивнул на шатер и откинул полог шатра, пропуская юношу внутрь. В шатре было жарко натоплено. В центре горел уже потухающий костер, по углам были расставлены жаровни с углями, отсвечивающие бордово-красным цветом. В шатре царила полутьма и пахло какими-то благовониями. Земля была устлана шкурами, на которых были разбросаны расшитые подушки. От всего оставалось ощущение, что находишься в пещере какого-то недоброго волшебника или джинна. Фернандо сидел спиной ко входу. Было видно, что его только закончили приводить в порядок с дороги. Он был одет только в рубаху и штаны. На белой рубашке тонкого льна виднелось несколько мокрых дорожек от воды. В этих местах она слегка прилипала к телу мужчины, обрисовывая красивый рельеф мышц. Один из слуг как раз заканчивал заниматься волосами короля. Услышав шорох открывающегося полога, Фернандо слегка повернул голову и тут же легким кивком головы отправил слугу прочь. Король встал и повернулся к Луису. В его руках блеснула серебром тонкая, длиной в локоть, палка, украшенная искусной резьбой и россыпью красных камней. Лицо мужчины было абсолютно бесстрастным, как будто перед ним был не юноша, на поиски которого он отрядил огромное количество солдат и егерей, встречи с которым он так добивался во время переговоров с послами, а кто-то абсолютно незнакомый. Мягким шагом Фернандо обошел костер, приблизился к юноше и внимательно вгляделся в него. – Скажи мне, Луис, что ты сейчас чувствуешь? Не как правитель Атальи, не как герцог, не как вассал. Как юноша по имени Луис. Cпросонья юный Сильвурсонни поднял глаза к королю. Следы избиений уже сошли с лица, лишь душа испуганно забилась. Не ожидал юноша увидеть здесь короля. Он вообще не думал, что предстоит новая беседа. – Я удивлен вашему визиту, ваше величество. Неужели вам есть еще что-то сказать Луису – не вассалу и не герцогу? – Мальчик мой, ты опять не ответил на вопрос, – Фернандо продолжал наблюдать за Луисом, вертя в руках серебряную палку. Камни на ней периодически вспыхивали, ловя отблески костра. Лицо юноши ему было хорошо видно, сам же он стоял спиной к костру, оставаясь в полумраке. – Я не умею отвечать на ваши вопросы, – пожал плечами Луис. – Вероятно, мои ответы не вполне вас удовлетворяют. – скрывать напряжение теперь было гораздо проще, потому что герцог сознавал, что за один прыжок преодолел несколько клеток и теперь стал не просто вассалом. Но вассалом, который обладает немалой властью. Пусть и призрачной, но которая сохранить ему жизнь и свободу. – Юноша по имени Луис был достаточно вами унижен, чтобы при этом не сделать ничего дурного в ответ на зло. И теперь он вернется к жене. Фернандо подошел к Луису и приподнял ему палкой голову за подбородок. Камень в навершии слегка царапнул кожу юноши. Король посмотрел в глаза герцога, а потом вдруг мягко улыбнулся. – Ну, хоть что-то. Зайдя за спину Луиса, мужчина вдруг наклонился к его уху и прошептал: – Вернешься к жене и?.. И что дальше? – Ваше величество, – близость мужчины была столь очевидным знаком, что герцог сразу вспомнил слова Легрэ, утверждавшего... Хотя юноша и сам понимал, что проявления страсти уже настигали его, когда Фернандо позволял себе чуть больше, чем разговоры. По спине пробежали мурашки, – я не понимаю... зачем вы позвали меня? – Я? – из-за спины Луиса раздался смешок. – Я хочу показать тебе твое будущее, которое мне очень не хочется для тебя. Король обошел юношу и сел у костра. – Садись, – Фернандо указал рукой на подушку напротив себя и начал задумчиво ворошить угли костра. В разгорающемся пламени лицо его казалось странно задумчивым. – Ты вернешься к жене... А дальше, Луис? Что будет через год, через два? – Я не знаю, – юноша неуверенно приблизился, чтобы сесть на предложенное место. – Я не заглядываю так далеко, ваше величество. Я знаю, что должен сделать за этот год. Тогда я буду свободен от возложенных обязательств и смогу заниматься тем, что больше всего люблю. – руки легли на колени, тонкие пальцы на темной алой ткани шосс, облегающих стройные ноги были довершением общей картины. День ото дня расцветала красота. День ото дня смущала она окружающих все больше. Даже Алисия иной раз не могла оторвать задумчивого взгляда с герцога и выразила мысль пригласить лучшего живописца, чтобы запечатлеть такой редкий дар. – Как только появится наследник, тебя убьют, – просто ответил Фернандо, глядя на огонь. Он его успокаивал. – Сейчас тебя и в грош не ставят, даже твой духовник. Но если ты захочешь, ты начнешь набирать силу, может быть, даже найдешь союзников, хотя дядя твоей жены вряд ли тебе это позволит. В любом случае, ему придется тебя убить. А если вдруг наследник задержится, то просто подберут подходящего отца для него, а тебя все равно убьют. Меня это не радует, Луис. Король перевел задумчивый взгляд на сидящего напротив юношу. – Безрадостная судьба. Согласен. – кинул юноша. – На все воля Господа. Мне остается только смириться, ваше величество, и уповать на то, что я найду себе союзников, как вы изволили выразиться. Луис опустил взгляд, задумчиво начал рисовать пальцем узор по ткани. Ему столько раз угрожали за последние дни, что смерть казалась радостным событием. И теперь слова Фернандо не пугали, а даже внушали некоторую надежду. – Вы хотите дать мне совет, ваше величество? “На все воля Господа” – дьявол в короле снова вскинулся и ощерился. Неужели мальчишка так ничего и не понял? – Да, хочу... – Фернандо встал и кинул несколько поленьев в огонь. – Но прежде... Скажи мне, мальчик мой, что ты вынес из наших разговоров? Он остался стоять, глядя с болезненным любопытством на склонившуюся белокурую голову герцога. Тот некоторое время молчал. Ощущал рядом охватывающий плечи мрак. Задрожал от внутреннего холода. – Наверное, я очень глуп, ваше величество, – тихо произнес. – Я не заслуживаю такого вашего пристального внимания и добиваетесь от меня выводов наших бесед напрасно. Я не умею танцевать по тонкому лезвию. У меня нет желания орошать кровью жизни других и испытывать боль самому. Мне достаточно просто быть собой. Простите, что не оправдал ваших надежд. Фернандо стоял, глядел, как огонь пожирает скудное подношение, данное им некоторое время назад. Лепестки пламени в очаге, радостно взметнувшиеся несколько минут назад, начали опадать. В душе же мужчины огонь, подбадриваемый дьяволом, только разгорался. Он спокойно прошелся босыми ступнями по кострищу, сел перед юношей и запустил пальцы в коротко остриженные волосы герцога, нежно гладя того по голове. – А кто ты, Луис? Чтобы быть собой, нужно знать кто ты. Тот поднял глаза к Фернандо. Вопрос этот он и сам себе задавал не раз и всегда неутешительными были ответы. – Тот, кто пытается выжить. Зверь в ловушке. – герцог не мигал и не сводил взгляда с темных глаз мужчины. – Удовлетворены? – Нет, – ответ был жестким и однозначным. Ладонь Фернандо сместилась легкой лаской на щеку юноши. – Тот, кто пытается выжить, дерется. Ты же это делаешь, только когда тебя довести до края. И тогда это бывает уже поздно. Зачем ты позволяешь себя толкать в пропасть? В глазах короля плясали красноватые блики. От костра? Костер был у него за спиной, да к тому он почти погас. От камней на серебряной палке, которую он положил себе на колени? Фернандо не смотрел на нее. – Если бы все обстоятельства и деяния зависели от меня, я бы никогда не поехал к вашему двору, а предпочел проводить время с книгами, с которыми привык быть на равных. Некоторым легко бороться, ваше величество, другие созданы, чтобы созерцать и переосмысливать этот мир. Каким бы ни казалось вам это глупым, но это именно так. – принимая ласку, Луис чувствовал, как горяча ладонь Фернандо. Если действительно хочется услышать правду, то она произнесена. – Мы с вами слишком разные. Вы – воин, господин, охотник. А я – жертвенный барашек, который может сопротивляться лишь если чувствует смерть слишком близко. – Насколько близко? – Фернандо наклонялся все ближе к юноше, не отрывая взгляда от его глаз. Вопрос он задал, почти коснувшись его губами. – Это достаточно близко? – Слишком близко, – дыхание, огонь в глубине зрачков. – Вы думаете, смерть выглядит, как поцелуй или близость? – Смерть... – Мужчина мечтательно улыбнулся, не отстраняясь от Луиса. Тот почувствовал улыбку на губах по изменению тепла, дыхания, блеска в глазах короля. – Она бывает разная. Та, о которой ты говоришь, самая милосердная. Самая красивая. Если, конечно, она убивает тело. Ты считаешь, мой поцелуй будет для тебя смертью? Вторую руку Фернандо положил на затылок Луису, перебирая волосы, нежа, лаская. – Смерть... – Мужчина мечтательно улыбнулся, не отстраняясь от Луиса. Тот почувствовал улыбку на губах по изменению тепла, дыхания, блеска в глазах короля. – Она бывает разная. Та, о которой ты говоришь, самая милосердная. Самая красивая. Если, конечно, она убивает тело. Ты считаешь, мой поцелуй будет для тебя смертью? Вторую руку Фернандо положил на затылок Луису, перебирая волосы, нежа, лаская. – В некотором смысле, – уклончиво ответил герцог. – Отношения такового рода не для меня. Я воспитан иначе. Небеса! Слишком горячее дыхание. Слишком близко. Смертельно близко, чтобы не понимать знаков, не чувствовать, как новая игра еще опаснее предыдущих. – И в каком же именно смысле? – король не двигался, не приближался, но и не отдалялся, и не отпускал. Не отпускал глаза Луиса, продолжая искать в них что-то. Не отпускал тело юноши медленной, тягучей, как патока, манящей, и в тоже время невесомой лаской. – Я не хочу быть кем-то еще. Мне нравится моя свобода. – отозвался герцог, пугаясь манящего черного огня, что был жесток, а теперь стал столь же нежен. – Мне нравится отсутствие страстей и... – ангел заставил отвести глаза Луиса, ибо ведал о той телесной страсти, которую заставил познать бывший стражник. Теперь никто не посмеет. Рука в волосах испытывала и искушала, по спине пробегали волны мурашек, – и сладкой смерти. – Луис, смотри на меня, – сказал Фернандо мягко, но настойчиво. – Смотри... Отсутствие страстей – это не свобода. Это клетка, тюрьма, в которую ты себя пытаешься загонять. И когда то, что ты пытаешься сейчас спрятать, вырвется, ты потеряешь контроль даже над тем, чем сейчас можешь управлять. Свобода – это умение управлять своими страстями. Иногда отпускать, иногда загонять внутрь. Что ты сейчас во мне видишь? Рука, ласкавшая щеку, опустилась ниже, очертила подбородок, нежно прошлась по шее юноши, пальцы легко погладили ямочку между ключиц и там же почти застыли. Касания, как крылья бабочки, трепещущие, зовущие. – Что ты видишь? – Вижу... – там, в глубине Фернандо, герцог отчетливо видел... Боялся этого, как в первую ночь на балу. Поцелуи и объятия... – Зачем я вам нужен? – дыхание сбилось. – Это невыносимо! Я больше так не могу. – в глазах появились слезы. – Можешь, – губы мужчины нежно подобрали одинокую соленую каплю. И опять взгляд прямо в глаза, прямо в душу. – Скажи мне, Луис. Внутри Фернандо бесновался дьявол в огне страсти и чего-то еще, чего-то странного, непонятного, безумного. – Вы... я... Боже! – юношу трясло от новых поцелуев. – Вы ко мне неравнодушны. Пожалуйста... Я не могу... Фернандо, прошу... – губы короля собирали слезы, рука удерживала голову. “Фернандо” – и дьявол короля начал захватывать власть. – Это еще не все, что ты можешь там увидеть, Луис, – мужчина смотрел уже черными глазами на юношу. – Я редко кому делаю подарки, мальчик мой. Ты один из немногих. Ты достоин. Легкие поцелуи по щекам, в уголки глаз, из которых катятся слезы. И опять глаза в глаза. – Я научу тебя быть сильным. Я научу тебя выживать. Ты сам сказал, что хочешь жить. И быть свободным. Ты почти не изменишься, но это почти даст тебе силу. – Почему? Почему я? – губы коснулись губ, уйти от их власти, от того, что сводит с ума и... не принимать поцелуев, которые настойчиво преодолевали преграды и приближали, и завораживали. – Хочу жить... Как? Не надо, прошу... Фернандо, зачем?.. – Зачем? – мужчина на мгновение остановился. – Я не хочу, чтобы ты умер. Так или иначе. Тебя убьют или физически, или превратят в ничто. Это намного страшнее, мальчик мой, поверь мне. Загнать дьявола внутрь, отпустить его бесноваться там, а здесь... Здесь смотреть, упиваться, чувствовать. Забирать страх, дрожь, впитывать их, поглощать, кормя дьявола. Вести за собой. Луис согласно кивнул. Подпустил еще ближе. Позволил поцеловать в губы. Еще раз. Нежно, глубже... Его отпускали и вновь ласкали. Сбившееся дыхание выдавало волнение. Фернандо приехал с переговоров... не к себе... сюда, чтобы сразу позвать... Скользил рукой в волосах, лишая рассудка. – Что я должен сделать? Что ты хочешь? – забормотал он между поцелуями. – Все просто, мой мальчик, очень просто. Нужно узнать себя. И принять себя, принять полностью, таким, какой ты есть на самом деле, а не таким, как тебя хотят видеть другие, – король еле сдерживал дрожь. Желания невыразимо крутили все тело, грозя унести все самообладание, всю твердость и осознанность решений. Этого Фернандо себе позволить не мог. И не позволит, пока рядом желанный, но такой запутавшийся мальчик. – Мне бы и жизни на это не хватило. Все... Хватит... Как есть уже. Мне достаточно того, что я есть, – ладони соскользнули с колен и уперлись в грудь Фернандо. – Мне пора. Я ухожу. Убьют – значит так надо... – бешеное сердце пустилось вскачь. Надо бежать пока не поздно. Слишком близко. – Недостаточно, – абсолютно черные глаза короля буквально пригвоздили к месту юношу. – Ты хочешь жить, значит, недостаточно. Он аккуратно провел пальцами по левой кисти Луиса, по внутренней стороне предплечья и на несколько долгих мгновений задержался лаской на трепещущей в такт с сердцем вене. Фернандо прошелся пальцами обратно, поднес к губам и стал целовать тонкие пальчики юноши, не отрывая взгляда от небесной лазури глаз своего мальчика. Тот правой рукой продолжал упираться ему в грудь, чувствуя каждый удар сердца. Губы мужчины сместились на ладонь, продолжая медленно рисовать поцелуи. Огонь перемешивался с тьмой. Луису казалось, он забывает дышать. Каждый раз, когда его касался король, каждый раз, когда он дотрагивался – губами ли, рукой ли – все плыло, а в животе горел пожар. Сердце Фернандо билось гулко, яростно, выражало сильное желание, а лицо его было спокойным и даже отрешенным. Несоответствие, способное запутать в паутину предубеждений и непонимания. Желание? Есть ли что-то иное, кроме демонов, что пробуждаются, когда Луис появляется. – Ты хочешь меня спасти от смерти? – спросил герцог прямо. – Научить быть воином? Я уже слышал... про воина... – он не мог отвести завороженного взгляда и утопал в черноте. – Хочу. Воин – это не тот, кто умеет владеть оружием. Воин – этот тот, кто умеет владеть собой, побеждать, используя все, что у него есть. То, что в руках, зачастую становится неважным, – взгляд не отпускал, манил, звал. Тьма строила дорогу. К сердцу? К душе? Из сердца? Из души? – Важна сила. Своя сила. Твоя сила. Сила, которая зарождается и находится вот здесь, – и Фернандо положил свою ладонь на грудь Луиса напротив сердца. – У тебя сердце льва, а не ягненка. Только отпусти его, выпусти из клетки, в которую посадил. Огонь толкался из руки короля, старался перетечь дальше, завоевать себе новое пространство. Новое тело. Еще одно. Чем больше в мире огня, тем лучше. Тем ярче горят души, освещая мир. К добру ли, к худу ли – никто не может предсказать. Но пока души горят, мир движется, оступаясь, падая или взлетая. В рай ли, в ад ли – неважно. – Зачем? Тебе? Это? Нужно? – неуспокоенное любопытство жило в юноше, который сейчас был на грани между новым бегством и ловушкой струящихся слов. Фернандо не зря правил своим государством и прибирал к рукам все новые территории – львом был скорее он сам. Луис хотел бы прекратить разговор, закрыться от черных глаз. – Зачем тебе мое сердце? – еще большее недоверие и еще более сильное желание уйти, потому что внутри разгорался неведомый пожар. – Мне? Мальчик мой, твое сердце нужно в первую очередь тебе, – ладонь мужчины твердо лежала на груди юноши. Никаких лишних действий, движений, только стук сердца мужчины, передающийся через его руку. – Послушай себя самого. Послушай свое сердце. Чего оно хочет? Быть всю жизнь зажатым в кулачке испуганным комочком? Или спокойно, уверенно биться в твоей груди? А мне... – король мягко улыбнулся, на миг пригасив тьму. Потом открыл глаза вновь. В них плескалась уже не только тьма. – Я люблю видеть сильных людей. Мало кто может поднять голову в моем присутствии. Ты смог. Фернандо продолжал взглядом держать Луиса, привязывать, звать. Оторвав руку от груди юноши, он ласково провел пальцами по его щеке. – Чтобы тебе не говорили, ты сильный. Только ты этого боишься. Все время закрываешься от своей силы. Не используешь. Прикрываешься чем угодно, лишь бы избежать ее. Она слишком много в тебе открывает такого, что ты не хочешь видеть. – Даже если то, что ты сейчас говоришь, правда, если это и так, все равно я не понимаю... Зачем? Никто и никогда не делает что-то для другого. Ты обнимал меня, ты целовал меня, ты хотел меня... Ты хочешь в мои мысли заглянуть, – внимательные глаза не скрывали подозрений. – Мы часто хотим видеть в других, что взращиваем в себе, но все мы разные. И у каждого есть свой тайный уголок, где и прячется истинное сердце. Светлый огонь не мог укрыться за юным ликом. Юноша попытался встать, но рука короля удержала. – Высшая слабость искать поддержки у того, кто сильнее. Скорее уж ягненка видит во мне король, заблудшую овечку, которая желает найти приют. Это не так... Я смерти не боюсь... – Смерти не должны бояться те, кто все, что нужно, сделал в этой жизни. И глупцы. Ты не смерти не боишься. Ты просто видишь в ней выход. Тебе жить страшнее, чем умереть, – огонь разгорался в глазах Фернандо. – Мне не нужны овечки, Луис, не интересны. Был бы ты овечкой, оказался бы в моей постели в первый же вечер. Король легко встал, опять прошел по тлеющим угольям кострища и сел напротив герцога. – Ты говоришь прописные истины, мальчик мой. Ты думаешь, я не понимаю, не знаю, все, что ты мне сейчас сказал? А вот ты, ты можешь понять меня? Я не поддержку тебе предлагаю, мне это неинтересно. Мужчина взглядом опять поймал юношу и мягко и грустно улыбнулся. – Что ты теперь видишь? Огоньки опять блеснули в красных камнях и серебре резьбы палки, которую Фернандо подобрал с земли. – Что я совсем не знаю того, с кем говорю, – смутился Луис. – И вряд ли узнаю, потому что короли никогда не говорят правду. Тем непонятнее наши разговоры, а тем более слова про постель, – еще большее смущение. – Мне кажется, – герцог старался не сводить взгляда с мужчины, но все больше боялся его внимательных глаз, – все было очень просто. Я отказал. Вы хотели землю. Я отдал вам гораздо больше, чем мог дать. Пошел на поводу отца и Церкви, вступив в брак. Вам мало... Вы хотите больше? Куда уж больше? Что могу еще я отдать? Раз скоро меня убьют в любом случае, а это произойдет без вашего покровительства... Я не глупец, ваше величество! Что вы хотите от меня? Кроме меня самого, я ничем не владею. – юноша поднялся. – Если вы можете прямо сказать – говорите. Не можете – я совершу еще одну ошибку и выйду отсюда прочь. Фернандо задумчиво перевел взгляд на костер. – Ты глуп, если думаешь, что мне от тебя нужна была только постель и земли. Мне нужен был ты. Вернее, кем бы ты мог стать. Свободный, сильный. Тот, кто мог бы смотреть на меня не внизу вверх, – и, помолчав, продолжил. – Ты сам себя уничтожаешь, так думая о себе. Король перевел взгляд на крупный рубин в навершии палки. Покрутил, ловя блики огня. И опять посмотрел в глаза юноши. – Так думаете вы. – Луис тоже посмотрел на драгоценный камень, медленно проникаясь происходящим. Они с отцом договорились... Фернандо и старший герцог Сильвурсонни. О Луисе... Не как о постельной игрушке... Они хотели, чтобы он сбежал, чтоб Церковь сыграла на земли... Догадки одна за другой складывались в страшную картину, и юноша судорожно оглядывался в поисках оружия. Он схватил копье. Встал в позу. Не зря же Алисия его так муштровала. – Хотите меня отравить. Все о смерти говорите, о выборе. Не приближайтесь! – голубые глаза вспыхнули синью. – Единственный раз погляжу на равных. Хотите убить? Стойте на месте, Фернандо. – Ты дурак, герцог, – король продолжал сидеть на месте, глядя на юношу, потом опять уставился на костер. – Ты все еще смотришь на меня снизу вверх, иначе бы не схватился за оружие. Иди, ты мне не интересен. Может быть, твой брат окажется не таким трусом. – Вот и прекрасно. – Луис бросил копье на землю и шагнул к выходу, откидывая полог. Взгляд его переместился на небо. И пьянящий запах свободы стал больше и сильнее. – Хотя... – сильная рука обхватила юношу, задергивая полог шатра. – Как ты думаешь, Луис, слово, данное человеку с сердцем льва, перестает действовать, когда у этого человека становится сердце ягненка? – медленно, ласково прошептал на ухо король юноше. – Мне пора, – твердо отозвался Луис, хотя колени его подогнулись. – Оставим разговоры про львов и овец моему брату. Пустите! Фернандо, вы и сами не знаете, что хотите. – Мальчик мой, ты так легко отдаешь на растерзание своего младшего брата? Тому, кого боишься? – король еще сильнее прижал к себе юношу, перехватывая его руки так, чтобы любое движение вызывало у Луиса боль, и провел языком по его уху. – Ай-ай-ай, как нехорошо. Цепочка поцелуев по шее сопровождалась словами: – Я отлично знаю, что хочу, мальчик мой. Я хотел тебя, хотел как равного. А сейчас... Сейчас просто хочу. Тебя не выпустят из шатра без моего разрешения. Что бы ты ни делал. – У равных равные возможности. Лжец! – юноша дернулся, но осознал, что этим только причинит себе боль. – Все сводится к одному. К вашей постели. И угрозам... Новым и новым... И еще к одним... Вы сказали, что не станете брать меня силой. Слово дали, а затем забрали? И чем для вас так плохи овцы? Они не причиняют зла, как львы. Сердца у львов кровавые и жаждущие власти... – Мальчик мой, а что ты ожидал? Ты отдал мне сейчас своего младшего брата... И поступил ты так только ради своего собственного спокойствия. Слово было дано человеку чести. А твой поступок... – Фернандо быстро снял с себя пояс одной рукой и сноровисто скрутил руки Луиса. Схватив юношу за волосы, он развернул его к себе, холодно глядя ему в лицо. – Возможно, мне давно следовало так с тобой поступить. Может быть, хоть так удалось бы хоть что-то донести. Или ты позволяешь себя насиловать только плебеям? – У меня много братьев... Какой из них. Одному так точно нравится такое обращение... Будьте конкретнее в своих угрозах, ваше величество. – юноша полыхал от ярости. – Родственников у меня слишком много. За всех в ответе буду я? А что касается насилия, так может, там все было обоюдно? Что вы вообще обо мне знаете, чтобы утверждать? Фернандо тонко улыбнулся и погладил по щеке Луиса, продолжая держать его за волосы. – Младший брат. Кажется, ему только исполнилось четырнадцать лет? Ты думал, твой отец оставит свой план подцепить меня на крючок? Я-то теперь становлюсь еще более желанной добычей. После продажи тебя, – и, посмотрев в полыхающие ненависть глаза, сказал. – Знаешь, милый, я бы тебя не променял и на сотню таких, как твой брат. Он опять начал нежно целовать юношу по щекам, в уголки губ, легко игрался языком по чувствительным местам за ушком, на шее. Жесткая хватка в волосах постепенно сменялась лаской. Щеки, уши Луиса полыхали. Его опять задели за живое. Брату и четырнадцати нет. Он такой маленький и глупый. Вторая жена отца родила его слишком хворым. Но сейчас мальчик подрос... Сейчас он может быть интересен. – Пусти! Меня никто не продавал... – зарычал он. – Ты... – щеки заалели от поцелуев и ласки... – Не смей... Пусти... Хочешь добить – добивай. – Не пущу... Ты мой желанный... – Фернандо прижал юношу к себе, продолжая целовать, ласкать. Одежда мешала, а развязывать мальчика было нельзя, по крайней мере, сейчас. Мужчина подхватил его на руки и уложил около костра на подушки так, чтобы связанные за спиной руки не пережимались. Сев сверху, он сжал своими ногами ноги Луиса, одной рукой прижал его чуть ниже горла к подушкам, второй подхватил свою серебряную палку. Нажатие на потайную кнопку – и из нее выскочило лезвие. Король аккуратно провел вдоль тела юноши, разрезая одежду. Юноша пытался брыкаться, но вес короля, его мощь делали попытки жалкими трепыханиями. Его лишили одежды, разрезав на несколько частей. Герцог задыхался от стыда. Извивался, шипел, как дикий кот. – Мерзавец... Ты просто мерзавец... – тонкая ткань рубашки сползала на подушки, там же оказался и пелиссон. Фернандо провел пальцами вдоль груди, живота Луиса. Чисто. Что ж, вполне ожидаемо. Начинают обычно с других мест. Егеря нашли домик на болотах. И он видел его собственными глазами. Видел все и все понял. Мужчина поднял холодные глаза на Луиса. – Его ты тоже называл мерзавцем? – Может, тебе еще исповедоваться? Оставь меня в покое. Отпусти... Тебе интересно поговорить о том, что я делал? – герцог просто полыхал. – Я ничем тебе не обязан. Ничего не должен. Тем более признаний. – Повтори еще раз, – король наклонился над юношей и улыбнулся. – Повтори... – Он подцепил пальцами подбородок Луиса. – Пожалуйста. – Иди к черту! Я ничего не собираюсь тебе говорить. Кто ты такой, чтобы лезть мне в душу? – дернулся герцог. – Тебя заводит что ли бегать за мной, как собачонке? Ты слабак! Придурок! – Еще, – сказал Фернандо, целуя мальчика в шею. – Прекрати, пусти... ты... слышишь... – Луиса всего трясло. – Я тебе кишки выпущу, если ты не перестанешь. Я тебя зарежу... Пусти, скотина... Король оторвался от юноши, посмотрел на него, на покрасневшие щеки, бешеные глаза и вдруг поцеловал. С жаром, страстью, с желанием, которое перекрывало все мысли, которое сейчас управляло им, вело, звало. И с немыслимой для себя нежностью. Луис не хотел чувствовать... вновь чувствовать над собой какой-либо власти. Сознавать, что его телом овладевают и расплавляют. Губы Фернандо были слишком жаркими, а тело его выдавало желание. Такое очевидное и явственное, что познавшая радость плоть охотно откликалась на раздражение. Сознание поплыло. В животе родилась лава. Луис уже корил себя за то, что его плоть возбуждается всего лишь от сопротивления, перемешанного с лаской. Король аккуратно прервал поцелуй и закусил губу. Как же ему хотелось... Но рано, рано, рано... Дьявол побери, рано!.. Будь проклят этот Легре! Чуть не сломал мальчика... Мужчина опять наклонился к юноше. – Луис, – легкий выход в губы. – Мальчик мой, говори. Легкий, дразнящий поцелуй. – Нет. – герцог пытался выровнять дыхание и угомонить горячую кровь. Фернандо теперь сам давал передышку. – Нет. Нет. Нет. Юноша открыл глаза. Столкнулся со взглядом короля. Терпеливо вытерпел несколько секунд, чувствуя мужчину на себе, весь его вес и его... – Я не твой мальчик, – выпалил зло. – Мой, – глаза мужчины опять начали стремительно темнеть, голос обволакивал и ласкал. Пальцы опять очерчивали овал лица, шею, задевали чувствительные точки, уже обнаруженные ранее. Трепетали, возбуждали, звали. Взгляд, казалось, проникал в душу. – Мой, – и опять выдох в губы, – Говори. – Нет. Не смей... – Луис вскрикнул от новых ласк, зарычал, вновь пытаясь освободиться, попытался оттолкнуться ногами, которые лишь беспомощно заскользили по шкурам. – Неееет... – новый стон от пальцев, что двигаются по коже. – Смею... Хочу... – легкие поцелуи сменялись все более страстными, руки и губы опускались все ниже, исследовали, проверяли. Передавали возбуждение и желание. Фернандо выпрямился, еще сильнее сжав ноги, положил руку на уже возбужденную плоть Луиса и властно приказал: – Говори. Пальцами начал гладить своего мальчика. Тот сцепил зубы, глуша собственные стоны. Он не мог контролировать молодое, жаждущее удовольствий тело. То просто не слушалось, хотело, желало. Стремилось... – Скотина... – Луис попытался приподняться без рук. Он был достаточно гибким, чтобы даже теперь оторвать себя от земли и дернуть нижнюю часть тела к себе. – Не смеешь... не твой... – Мой, – выдох в губы с легким поцелуем. Потом он одной рукой опять начал ласкать волосы, затылок, вторую пропустил под связанными руками, прижимая Луиса все крепче. – Мой, – властность в голосе, граничащая с безумием, убивающим, уничтожающим, но не переходящая в него. И настоящий, сильный, страстный поцелуй, который открывает душу, проникает в нее, дразнит, манит, зовет. Герцог задыхался. Горячая ладонь удерживала от лишних телодвижений, а губы заставляли отвечать, вызывая ответную страсть. Юноша не мог не отозваться на их разнузданное желание, на ласкающий язык, на ласку в волосах. Он не был пьян, но все кружилось от пыла зверя, желавшего обладать. Немного, и языки сплелись в танце, возбуждая и без того стоявшую плоть на продолжение игры. Фернандо с трудом оторвался от герцога. Перед глазами стоял красный туман, он с трудом уже сдерживал дьявола. Тот все больше выбирался – с каждым ответным движением юноши, с каждым звуком, с каждой попыткой сопротивления. Глядя в затуманившиеся глаза своего мальчика, король изо всех сил старался хоть чуть-чуть обуздать себя. Нельзя отпускать себя до конца, Луис еще не готов к этому. Не испугать. Не потерять... Дьявол всех побери... Держаться... Он с еле слышным стоном впился поцелуем в шею юноши. Луис застонал. Откинул назад голову. Белые волосы, кудрявые, густые, обласканные постоянными поглаживаниями, короткими ручьями заструились по подушке. Жадные поцелуи-укусы зацеловывали шею и плечи. Герцог падал в бездну опять. Он обещал себе никогда не искать близости с мужчинами. Он выгибался вновь и вновь навстречу Фернандо, дрожа, как капелька росы на листе. Мужчина опускался поцелуями все ниже и ниже. Нежное трепещущее тело под губами, под руками сводило его судорогой желания. Оно жадными змеями оплетало короля, сосредотачивая на одном – обладать, познать, подчинить. Фернандо быстро избавил Луиса от остатков одежды. Руку под талию, подтянуть, приподнять желанного ближе к себе и легкой лаской пробежать языком по животу, по плоти. Пока легкой. Герцог прикусил губы. В угасающих отблесках костра он был прозрачным ангелом, трепещущим в тисках мощного зверя, который поймал свою жертву и теперь готов познать ее целиком. Он ощущал, как губы спустились мокрыми дорожками по животу, язык провел по краю светлых волос. И новая дрожь побежала к ногам, сменяясь жарким пламенем. – Пожалуйста... – выдохнул Луис... – Пощадите... Прошу, Фернандо. Просьба послужила последней каплей, прорвавшей барьер самообладания мужчины. Он остановился, потом приподнялся и, глядя с недоброй улыбкой на мальчика, нарочито медленно стал прижиматься к нему. – Еще... Еще проси... Тяжелая вышивка золотом рубашки короля стала царапать кожу юноши. – Умоляю, – чресла мужчины касались бедер, терлись о Луиса, его лихорадочный блеск в глазах пугал и завораживал. Король больше не скрывал дьявола. Тот опутывал жертву и не собирался отпускать. – Не могу, не надо... – между раздвинутых в стороны ног тело мужчины, его жестокая игра с сопротивляющимся глупцом. – Не надо, Фернандо, – капля крови появилась на губе. Король слизнул капельку крови. Ее вкус толкнулся в тело странным желанием. Мужчина облизал губы. Прекрасно. Дьявол просил, умолял дать еще. Позже... После... Фернандо склонил голову на бок и стал изучать заново раскрывающиеся чувства своего мальчика. Рука легкой негой по лицу, по шее, по телу. Расслабить, запутать. – Почему? – Я обещал... – Луиса трясло от продолжающихся ласок. – Я себе дал слово... Прошу... – пальцы короля рисовали узоры на предплечьях, проводили по груди, задевая соски. – Слово, что не буду... спать с мужчинами... Прошу... – дрожь и жар желания. Член, налившийся похотью. Пляска бесов в чреве. – Мальчик мой, чем больше ты самому себе сопротивляешься, тем потом тебе будет хуже. – Ласка все чувствительнее, все жестче. Не нежить, а давать чувствовать власть, силу. – Милый, зачем ты себе это обещал? Король смотрел черными глазами с алыми отблесками дьявола. Губы чуть подрагивали, складываясь то в странную улыбку, то в легкую усмешку. Рука перемещалась все ниже, гладила бедренные косточки, пах, дразнила. – О небо! – Луис снизошел на новые стоны от дразнящих ласк. – Я не хочу потом себя корить... Прошу... ах... – пальцы, скользнувшие на внутреннюю сторону бедер. – Фернандо, я... больше не могу... прошу... пожалуйста... – юноша замотал головой из стороны в сторону. – Милый, ты не ответил на вопрос, – король склонился к лицу Луиса. – Помнишь, что за это бывает? – Пальцы прикоснулись к колечку мышц. – Наказание, мальчик мой. Фернандо жестко поцеловал юношу, одновременно втолкнув сразу два пальца в его тело. Юноша задрожал еще сильнее – от боли, от резкого движения внутри, от ударившей в голову крови, что теперь стучала в висках. – Умоляю. Я скажу... Пожалуйста... а-а-а, – герцога пробила судорога. Губы короля не давали говорить, его пальцы двигались внутри тела. – Говори, – Фернандо продолжал нависать над юношей, ловя губами его стоны, слова, вздохи. Пальцами он продолжал готовить мальчика, возбуждать, брать. Дьявол вместе с ним с восторгом изучал тело, которое так долго желал. Легкие поцелуи в противовес достаточно грубым движениям. – Говори. – Я мужеложец. Таких, как я... – алые губы, глаза, полные слез от боли и возбуждения, от невыносимой похоти, управляющей юношей, – их убивают. Пожаааалуйста, – стон перешел во вскрики от толкающихся пальцев. Юношу толкало на них. Лишь бы мука продолжилась. Еще сделай так... Еще... Усмешка исказила губы короля. – Таких, как ты не убивают... – третий палец. – Таких, как я, не убивают... Поговори со своим духовником... – бьющееся почти в экстазе тело под руками. Внезапно Фернандо остановился и перевернул юношу на живот. Пальцами провел по оставшимся от розг следам. Дьявол вожделением, огнем растворился в теле. Мужчина склонился к Луису, языком обозначил самый яркий из следов, оставшихся на теле мальчика. – Еще... прошу... – юноша и сам не сознавал, что просит вслух, что плавится под губами и языком Фернандо. Сдается и грубости, и одновременно нежности. Влажные поцелуи по коже спины, между лопаток, по линии позвоночника. Истома, пронизывающая вспышками. Мужчина остановился и стиснул зубы. Выдохнуть, отпустить чуть себя. Или наоборот, сжать. Не получается, почему в этот раз совсем не получается. Он развязал руки Луиса, повернул к себе лицом и стал целовать. Герцог обвил его руками и ногами отчаянно, отвечая с нежностью и мягкостью. Губы его были сладкими, влажными, мягкими. Руки скользили по плечам. Грудью Луис льнул к королю, сам прижимался, сам терся и ранился о узоры на рубахе. – Раздень меня, – хрипло приказал Фернандо. Доверчивость мальчика сводила с ума не только его самого. Потянуть с мужчины рубашку, продолжая целовать и держать ногами, что обвивают и дрожат. Прикасаться к коже. Запутаться пальцами в темных волосах. Утонуть в черноте глаз. Затем просунуть руку между телами, нащупать завязку и дернуть, развязывая. Задохнуться вновь от близости возбужденного члена короля. Юноша случайно коснулся головки, но отпустить уже не захотел. Тонкие пальчики обвили плоть. – Держи чуть крепче, – прошептал Фернандо Луису и поцеловал за ушком, нежно, чувственно. Почувствовал, как мальчик выполнил приказ. – Молодец. Король накрыл руку юноши своей и начал медленно двигаться, показывая, поправляя, обучая. – Теперь ты сам, – отпустил руку мальчика Фернандо. Глазами, полными страсти и огня, он ловил взгляд Луиса. Подчинившись, тот продолжил. Пальцы скользили от основания к головке и обратно, ощущая, запоминая, исследуя. Мужчина нависал над юным телом, целовал Луиса. Бедра короля медленно двигались навстречу ласке, заводя все сильнее. ‘Опять ты переступи через запреты. Опять...’ Новые поцелуи и новые ласки. Герцог отвечал на поцелуи, и глаза – две черные звезды – ни на секунду не отпускали его. Фернандо остановился, собрал выступившее у себя семя, коснулся входа в Луиса, смазывая, опять раскрывая. – Согни ноги в коленях и раздвинь как можно шире, – голос, взгляд требовали подчинения, не подразумевали отказа или чего-то другого. Тьма и огонь в короле хотели одного. Жаждали, желали, вели. Дрожь пробила Луиса. Он никогда не показывал себя, не позволял даже мысли... Колени дрожа раздвинулись. Еще шире. Взгляд короля не позволял отвернуться или закрыть глаза. Юноша забывал дышать, когда ощутил, что сейчас произойдет, но губы Фернандо вновь стали целовать его. И тело сдалось. – Молодец, – не разрывая поцелуев, не отпуская мальчика, король подтолкнул под него подушку, открывая себе еще больший доступ. Он отстранился и посмотрел на юношу. Тот был безумно прекрасен в своем желании. В юном герцоге слились в немыслимый клубок похоть и душевная невинность, которой его так и не смогли лишить. И это было видно во взгляде, в теле, в реакциях. Фернандо закусил губу. Остыть, остыть, приструнить себя чуть-чуть... Невозможно... Такой взгляд предназначен только для одного – сводить с ума. Мужчина прикоснулся головкой к колечку мышц мальчика и чуть надавил. Поцелуй, губы в губы, сладкий, долгий, до стона, до дрожи в теле. – Дальше сам, мальчик мой. Ты же хочешь? – руки поддерживают и удерживают, помогают и не дают убежать. Взгляд так же давит, не отпускает. – Боже, боже, пожалуйста, – в Луиса все глубже проникал член. Медленно, мучительно, расширяя мышцы, пробивая себе дорогу в тело. Юноша пытался успокоить дыхание, но ему не удавалось. Руки короля подхватили бедра и толкали на себя, заставляя двигаться. Еще толчок – еще глубже. Выгнуться от невыносимого жара, тягучего меда, боли... Слишком велик... – Пусти... – еще одно толкание на себя, чтобы погрузиться наполовину. Герцог застонал в голос, но его призыв – такой страстный и долгий – поглотил новый поцелуй, за которым член вошел до упора. Фернандо остановился. Можно чуть-чуть отпустить дьявола. Глянуть глазами с красными всполохами огней ада. Провести раздвоенным языком по шее, задержаться на судорожно бьющейся жилке. Прикусить чуть ее. Почувствовать страх, судорожно пробивающийся через затуманенный мозг мальчика. Отпустить его. Еще раз попробовать место, где была капелька рубиновой крови. Дьявол чувствует даже незаметный для других вкус и запах. Заглянуть в глаза, душу мальчика. Поманить, позвать за собой. И начать двигаться. Медленно, держа того, кого сейчас хочется больше жизни. Помогая ему и приучая его. Не отпуская. – Луис, – проникновенный шепот, слегка соленый поцелуй. А в ответ стоны и трепетание, которое захватывает внутренности. Голодный зверь лишь начал игру. И он доволен. Он держит. Он направляет: руками, которые продолжают толкать на себя, движениями бедер, пока еще медленными и приучающими к себе, мягкими поцелуями по шее, по плечам... В губы... Шепот. Имя, произнесенное на выдохе, что зарождает новые ответы тела. Герцог обхватил торс мужчины ногами, обвил шею, потянулся за новыми ласками губами. Он сомневался, боялся, двигался навстречу... Боль уходила, за ней стремительно заполнялось все бытие наслаждением – таким запретным и неминуемым. Фернандо жадно отвечал. Он видел, чувствовал, знал, что его мальчик чувственный, но не ожидал, что настолько. Медленные движения, уносящие разум за грань, жесткие поцелуи, возвращающие обратно. Нежная ласка, переходящая в легкую боль, которая тут же отступала, как будто боялась, возвращаясь в нежность. Дьявол толкался, требовал крови, но пока была не его очередь. Пусть мальчик сам попросит. Сам... – Пожалуйста, – от медленных движений Луис пробивал горячий пот. Жаркое пламя в животе расширялось, двигалось, требуя подчиняться... слишком медленно... Еще... Бедра толкнулись к Фернандо резче, ища ответа. Юноша начал страстно целовать плечи короля. – Умоляю, не мучь меня. Красный туман застил глаза мужчины. Ему безумно хотелось сорваться, брать так, как привык, слушать крики, стоны, проклятия. Но он просто схватил Луиса за волосы, не давая прикасаться к себе губами. Сам дразнил, касаясь легкими поцелуями, покусываниями, второй рукой касался спины, легко водил, только изредка посильнее ласкал в чувствительных местах. И продолжал так же медленно двигаться. Мальчик еще не дошел до нужной грани, еще мало. – Боги, – слезы брызнули из глаз. – Я не могу больше... Пусти... Нет... – глубокие толчки лишали рассудка. Пальцы короля тянули за волосы, вызывая боль, оттягивали назад, чтобы открывать доступ к шее. Поцелуи перемежались с легкими укусами. Ноги дрожали от того, что, немного освобождая, мужчина берет все сильнее и настойчивее. – Пустиииии... Кричи, мой мальчик, кричи... Тебе это нужно. Только так ты освободишься, раскроешься, перестанешь все время смотреть вниз. – Не пущу, – выдох сквозь зубы, медленные движения. – Кричи, милый, кричи... Кричи! – утробный рык. Луис дернулся. Вырваться не удалось. Сладкая пытка становилась все невыносимее. Юноша уже не мог сдерживать криков, постепенно сдавался, утрачивал связь с реальностью. Существовал лишь Фернандо и его сильное тело, желающее обладать. – Луис... Мальчик мой... – Фернандо чувствовал, что состояние юноши изменилось, и чуть ускорился. Собирал губами соленые дорожки с щек – слабая замена, но она помогала сдерживаться. Целовал в искусанные губы. И чувствовал, как изменяется тело его мальчика, его состояние, его желание. Не прерываясь, укусил себя за запястье. Больно, до крови, лишь бы согнать кровавый туман, в котором он мог сделать что угодно. И оставить кровавый узор на груди Луиса. Пусть не его кровь, но хоть что-то. Двигался, ускоряясь, слизывая кровь, прикусывая грудь, соски своего мальчика. Помогая ему дойти до грани. Большего юноша пока не выдержит, не поймет. Бедра сами толкались навстречу члену Фернандо. Укусы били по нервам. Луис чувствовал, что скоро кончит, и теперь мужчина двигался в нем мощными толчками, доводя до финала. Продолжал ласкать. Стремительно, безумно... Протяжно застонав, юноша кончил. Теплая жидкость разлилась по его животу. В это время язык короля хозяйничал во рту. А член совершал жесткие фрикции. Пока не остановился глубоко внутри. Мужчина замер, глядя на Луиса. На блестевшее бисеринками пота обессиленное тело, на взмокшие волосы, закрытые глаза, беспомощно приоткрытые губы, лунную дорожку семени. Его передернуло от желания продолжать. Но пока нельзя. Скрутить себя, загнать, свернуть в бараний рог... Фернандо не помнил, чтобы он когда-либо останавливался в такой момент, но сейчас действовать дальше казалось неправильным. Нежно поцеловав мальчика, он вышел из него, с некоторым трудом встал и отошел в угол шатра. Вернувшись через минуту с влажным полотенцем, он начал аккуратно вытирать Луиса – от пота, своей крови, семени. Почувствовав, как юноша слабо дернулся, сел рядом, устроил у себя на коленях и протянул бокал: – Пей. Луис пил жадно. Во рту все пересохло. Несколько глотков, и вот сосуд пуст, а он опять лежит в объятиях мужчины. И не знает, как на того смотреть. Как объяснить себе, что сейчас делал, почему поступил так глупо? Как его страхи превращаются в страсть? Как его тело из холода становится огнем? Ответов нет. Душа? Она вся вывернута наизнанку, и в голове лишь одно – он мужеложец. Грешник, который сам... О небеса святые! Он желает близости... Иначе бы не пошел на поводу у Фернандо сейчас. – Теперь я могу уйти? – Луис дернулся встать. – Уже светает. И мне пора. – Зачем? – король продолжал перебирать волосы юноши, прижимая его к себе. Сегодня он окончательно понял, что не отпустит мальчика. Не даст его убить или превратить в бездушную марионетку. – Я должен вернуться к себе. К жене, – невнятное бормотание в ответ на очередную ласку, желание ответить на нее. Потянуться целоваться и раствориться в мягких руках, что перебирают пряди. – Нельзя, чтобы... Все поймут, что я... – Луис бессильно прижался к мужчине и закрыл глаза. – Отдыхай, – поцелуй в волосы, – с остальным я разберусь сам. Спи. Фернандо, не отпуская юношу, дотянулся до покрывала и укрыл им мальчика и себя. – Спи, – еще один нежный поцелуй в волосы. Рука герцога на груди сводила с ума, не давала расслабиться. Но ему и нельзя сейчас заснуть, слишком много дел сегодня предстоит. А мальчик пусть спит. Как только он заснет, нужно будет идти. И обязательно стоит поговорить с падре Себастьяном, или как там его сейчас зовут? Главное, чтобы он выбил дурь из головы Луиса. Фернандо усмехнулся – вот ведь хитрая лиса этот падре. – Не надо... – слабость наваливалась на Луиса. От волнений, бессонницы, от переживаний он сейчас хотел хоть ненадолго забыться. – Я сам... сам могу разобраться... – кутаясь в тепле короля, пленник его объятий расслаблялся. Истома еще бродила по телу. И дрема слепляла веки. Рука поднялась на плечо, голова устроилась на другом. Шелк светлых волос смешался с черным атласом прядей Фернандо. – Я полежу чуть-чуть... Еще несколько минут, и герцог забылся глубоким сном. Король еще некоторое время лежал и смотрел на юношу. Он не ожидал, что этот мальчик всколыхнет что-то неведомое в нем. На первый взгляд все было как обычно, как он привык за свою с одной стороны такую короткую, с другой – такую долгую жизнь. Очередной любовник в его постели, которые менялись так часто. Которыми становились по своей или по его воле, неважно по чьей. Но этот мальчик... Мужчина нахмурился – придется решить несколько проблем, прежде чем он сможет его увезти. Женитьба была необходимостью – иначе бы не было объединения земель, но теперь наличие жены ему очень мешало. Эдуард, герцог Аталийский, дядя жены его мальчика, был сродни ему – с ним можно будет договориться, пойдя на кое-какие уступки. Тем более что договор пока не подписан. Манипуляции, манипуляции... Фернандо усмехнулся, убирая со лба Луиса непокорный локон. Взять принцессу с собой? Видимо, придется. Мужчина слегка поморщился – он ненавидел делиться своим, но тут особые условия. Хотя... Можно же выделить “молодоженам” отдельный замок, в котором Луис будет появляться нечасто. Ладно, этот вопрос решаемый, сейчас более насущная проблема – то, что Луис считает для себя спать с ним грехом. Это очень сильно может помешать в воспитании мальчика. Значит, разговора с падре Себастьяном не избежать. Фернандо уже знал полный расклад сил, и особую роль Себастьяна при дворе Луиса. Конечно, правильнее сказать, при дворе герцога Аталиского, ведь его мальчик здесь только ширма. И именно поэтому Эдуард должен согласиться на предложение короля – ему остается неограниченная власть на достаточно большой области. Вернее, герцог будет думать, что неограниченная. Фернандо нежно улыбнулся, рассматривая Луиса. Да, пусть думает... Наследник-то окажется в результате в его руках... Странно, что его собственные желания настолько сильно совпадают с нуждами государства.