Монета скифского царя

— Что же это такое… — Дайнека остановилась и, согнувшись, уперлась руками в колени. — Что же это такое?

Подбежал Тишотка и лизнул ее в нос.

— Подожди, дай продышаться…

Понемногу Дайнека пришла в себя и, пообещав Тишотке прогулку, отправилась на кухню. Там вскипятила чайник, открыла холодильник и, не найдя ничего подходящего, закрыла его. Чай пила с сухими баранками. Скормив несколько штук Тишотке, проронила:

— Надо бы сходить в магазин.

Однако в магазин сходить не пришлось. Из прихожей донесся звук открывающегося замка, и раздался голос отца:

— Людмила, ты здесь?

— Я на кухне, папа!

— Мы с Еленой Петровной.

Дайнека вышла из кухни, при виде отца и Елены Петровны у нее вытянулось лицо. Елена Петровна была одета в черное платье и шляпку, отец — в черный костюм. Он сказал:

— Собирайся.

— Куда?… — растерянно спросила она.

— Мы едем на кладбище.

— Ты шутишь?

— Мне не до шуток. У подъезда стоит машина, в ней сидит Камнев. У нас мало времени. Ты уже погуляла с Тишоткой?

— Не успела.

— Поздно встаешь, — проворчал отец. — Собирайся, я его выведу.

Он пристегнул Тишотку и вышел за дверь. Дайнека обратилась к Елене Петровне.

— Что происходит?

— Сегодня утром кремировали Глеба Велембовского. Слава получил разрешение захоронить его прах в могиле родителей.

— Боже мой… — От переизбытка чувств Дайнека опустилась на стул, но тут же спросила: — А Шнырь?

— Его отправили на родину во Владимир, там нашлись родственники. Слава оплатил транспортировку и погребение.

— До чего же я люблю своего папу! — проговорила Дайнека и побежала в комнату одеваться.

— Я тоже… — Елена Петровна улыбнулась и заговорила громче, чтобы Дайнека услышала: — Я не стала покупать венки, купила живые цветы!

Дайнека прокричала из комнаты:

— Правильно! Зачем с нами едет Камнев? — Она вышла из комнаты. На ней было скромное платье, в руках — черные туфли-лодочки.

— Он должен предоставить разрешительные документы и доплатить за надгробие.

Дверь открылась, в квартиру бодро вбежал Тишотка, за ним появился отец.

— Готова? — Он оглядел Дайнеку. — Тогда поехали!

В машине Дайнека заговорила с отцом о визите Кротова.

— Я говорил с ним вчера, — сказал Вячеслав Алексеевич.

— Звонил по телефону?

— Ездил в отдел. Кротов передал мне ваш разговор.

— Он сказал, что Леша-заправщик арестован?

— Сказал. А еще сказал, что ты снова ходила к сторожу. Можешь объяснить, зачем?

— Кротов не объяснил? — Она попыталась уйти от ответа.

— Тебя тоже могли убить.

— Но ведь пронесло же…

— Когда-нибудь не пронесет. Неужели не понятно? Ты вроде взрослая!

— Слава… — Елена Петровна мягко прикоснулась к рукаву его пиджака. — Не надо. Все-таки — похороны.

— Кротов рассказал тебе про могилы? — осторожно поинтересовалась Дайнека.

— Рассказал.

— А про плитку с цоколя рассказал?

— Об этом даже думать забудь. Вопрос закрыт навсегда. Убийцу нашли, и он арестован. Похищенные ценности обнаружены. Что еще?

— Шныря и Велембовского убил тоже он?

— Пока не доказано. Думаю, что это вопрос времени.

Дайнека утихомирилась и сидела молча до тех самых пор, пока машина не подъехала к воротам. Камнев показал охранникам документы, и они пропустили автомобиль на территорию кладбища.

Камнев ушел в кладбищенскую контору и вскоре вернулся с тремя рабочими, в руках у которых были лопаты.

Отец забрал из багажника урну с прахом, сказав дочери:

— Вы с Еленой Петровной понесете цветы.

Они так и сделали: забрали из машины цветы и пошли вслед за рабочими. Камнев остался сидеть в машине.

Пройдя по главной аллее примерно до середины, рабочие свернули налево. Вскоре показался памятник над могилой Есенина. Рабочие хорошо знали дорогу, у памятника они свернули направо и стали пробираться между могилками. Дайнека тащилась за ними, проклиная себя за то, что надела туфли на острых каблуках — они вонзались в землю и мешали идти. В кроссовках было бы удобнее. Но в тот момент, когда она об этом подумала, рабочие остановились и прислонили лопаты к невысокой оградке, возле которой лежал белый надгробный камень, мешок цемента и какие-то материалы.

Вячеслав Алексеевич спросил:

— Здесь?

Один из работяг кивнул и достал папиросу. Но Вячеслав Алексеевич не дал ему закурить.

— Давайте сделаем дело, потом — перекур.

Рабочие открыли небольшую калитку и вошли внутрь ограды. Первым делом они свернули скромный надгробный камень с именами родителей Глеба Велембовского. Потом демонтировали окантовку могилы и мощение плиткой.

— Папа… — прошептала Дайнека. — А плитка-то не такая… Здесь нет плитки с цоколя.

— Помолчи, — сдержанно проронил Вячеслав Алексеевич. — Имей уважение — человека хороним.

Расчистив участок, рабочие выкопали неглубокую яму. Дайнеке сделалось плохо. Ей казалось, что еще немного, и лопата стукнет о чей-то гроб.

— Что с тобой? — спросил отец и обернулся к Елене Петровне: — Лена! Дай валерьянки!

Порывшись в сумочке, Елена Петровна достала таблетки и заставила Дайнеку их выпить. Потом протерла ее лицо влажной салфеткой:

— Ну, как?

— Уже лучше.

Рабочие вышли из ограды. Один из них сказал:

— Приступайте.

Вячеслав Алексеевич подошел к яме и поместил в нее капсулу. Выпрямившись, сказал: