Монгольская империя Чингизидов. Чингисхан и его преемники

Две гигантских по степным меркам того времени армии встретились в битве близ урочища Койтен. Сражение оказалось чрезвычайно кровопролитным и не дало перевеса ни одной из сторон. Но тут в дело вмешалась стихия, сыгравшая роль невольной союзницы Темучина. На войско конфедератов, отошедшее к Койтену, обрушился страшный ливень, сопровождавшийся ураганом. Суеверные союзники Джамухи — найманский Буюрук-хан, меркитский вождь Хуту, сын уже известного нам Тохтоа, и ойратский князь Худуху-беки посчитали это плохим для них предзнаменованием и под покровом наступившей ночи ушли, бросив Джамуху на произвол судьбы. Когда уход ненадежных союзников обнаружился, то и между двумя последними группами, составлявшими армию гурхана — тайджиутами и монголами Джамухи — вспыхнула распря. В конце концов, слабо спаянное дисциплиной войско окончательно раскололось и стало отступать. Тайджиуты во главе с Аучу-багатуром двинулись вниз по Онону, а последние оставшиеся верными гурхану люди бежали вниз по реке Аргунь.

Подобное развитие событий привело к тому, что и монголо-кераитское войско тоже было вынуждено разделиться. Тогрил-хан отправился преследовать Джамуху, а Темучин двинулся по следам за тайджиутами. Поскольку вместе с воинами Аучу-багатура следовал и практически весь тайджиутский улус (то есть, население), тогда как у Темучина была только мобильная конная армия, то беглецов настигли быстро. Ожесточенная битва на берегу Онона, в которой тайджиуты, заметно уступая в силе, неожиданно оказали отчаянное сопротивление, фактически закончилась вничью. О кровавом характере битвы говорит и тот факт, что в ней тяжелое ранение в шею получил и сам монгольский хан. Жизнь Темучину спас, показав себя при этом настоящим героем, верный Джелмэ. Уже к утру хану стало лучше, и тут же пришло известие, что за ночь войско тайджиутов разбежалось кто куда, бросив народ, который оно должно было защищать. Понимая свою обреченность, тайджиуты сдались на милость победителя. Одним из сдавшихся оказался и давний спаситель Темучина — Сорган-шира, который был утэгу-боголом у тайджиутов. Хан помнил добро и очень обрадовался встрече, хотя и упрекнул Сорган-шира за то, что тот так долго не присоединялся к нему.

Другой знаковой фигурой, появившейся в то утро в лагере Темучина и затем сопровождавшей хана в течение четверти века, до самой своей смерти, стал еще один тайджиутский утэгу-богол из племени йисут по имени Джиргоадай. Знакомство его с Темучином состоялось при примечательных обстоятельствах. Хан спросил у пленных тайджиутов, не знают ли огни, кто подстрелил в битве его коня (он явно скрывал факт собственного ранения), ведь стрела прилетела именно с той стороны, где находились простые люди улуса, а не от тайджиутских багатуров Аучу. И Джиргоадай смело ответил: «Это я стрелял! Можешь казнить меня, хан, можешь миловать — но если удостоюсь милости, то буду служить тебе верно». Темучин, покоренный доблестью меткого стрелка, простил его и поставил в войско десятником. В знак свершенного им подвига (а как еще можно расценить ранение, нанесенное самому хану?) Темучин даже дал ему новое имя: Джиргоадай превратился в Джебэ («джебэ» по монгольски означает «стрела»). Вскоре он из десятника стал темником и одним из талантливейших полководцев Чингисхана. Джебэ был одним из двух (наряду с Субэдэем) руководителей прославившегося в истории рейда, победителем русских на Калке.

В степи же после победы над тайджиутами положение Темучина резко изменилось. Вскоре были разбиты остатки тайджиутского войска, его вожди Аучу-багатур и Ходан казнены, а простые воины влились в армию Темучина. Пожалел хан только одного своего врага — Таргутай-кирилтуха. Темучин сохранил ему жизнь — может быть, из уважения к его старости, а может быть, вспомнив, что четверть века назад, когда Таргутай так же владел его жизнью и смертью, вождь тайджиутов тоже отказался от казни юного наследника Есугэя.

1201 год стал одним из переломных годов для Темучина. Теперь он мог уже с полной уверенностью называть себя ханом монголов, ибо все соперники, которые могли претендовать на это звание, были разбиты. Но Темучин поставил перед собой новую высокую цель, на пути к которой врагов и соперников у него было еще больше. Целью этой стало создание Великой Монгольской Державы, которая бы объединила под властью одного хана всю Великую степь.

Глава 7 Создание империи

Победы 1201 года сделали Темучина одной из ключевых фигур в Великой степи. По его слову могли в одночасье подняться до двадцати тысяч монгольских конников. В сущности, он уже достиг могущества своего знаменитого предка Хабул-хана, сильнейшего из правителей монголов за всю историю этого кочевого народа. Казалось бы, можно почивать на лаврах, — но не таков был достойный правнук Хабула.