Монгольское нашествие на Русь и Европу

Такие подсчеты выглядят не вполне корректными. Непонятно, например, почему галицкий и черниговский полки вместе равнялись одному киевскому? И можно ли уверенно основываться на численности погибших киевлян в 10 тысяч? Попробуем произвести иной подсчет. Так, нам известно, что для блокады киевского лагеря было оставлено два монгольских военачальника. В “киевской” Повести они названы по именам – Чегыркан и Тешукан. Имена напоминают монгольские. Такое свидетельство очень похоже на достоверное. Монгольская армия, отправленная в погоню за хорезмшахом […] составляла до 30 тысяч всадников. Многие ли из них пересекли Кавказ, сказать затруднительно. Скорее всего, битвы в Иране, Ираке, Азербайджане и Грузии унесли тысячи монгольских воинов. С другой стороны, части Субэдея и Джэбэ могли пополняться из покоренных племен. Ибн ал-Асир писал, что после разгрома русских монголы отправились в Волжскую Булгарию, где потерпели сокрушительное поражение, многие погибли (“уцелели из них только немногие”), и вернулось их менее 4 тысяч (“Говорят, что их было до 4000 человек”). Потери более половины армии в Средние века встречаются крайне редко. 30 % – это уже разгром. Скорее всего, на Волгу прибыло не более 8—10 тыс. монгольского войска, то есть на Калке их было от 10 до 30 тысяч. Храпачевский считает, что от 20 до 30 тысяч, по его мнению, в два раза меньше, чем русских.

За неимением других данных следует принять за ориентир средний показатель – 20 тысяч, то есть два тумена под руководством Джэбэ и Субэдея[207]. И это с учетом союзников и покоренных народов, как то половцев и бродников.

Войска у монголов делились на тумены, тысячи, сотни и десятки. Если известно, что киевлян осаждали два полководца, то, скорее всего, это тысячники. То есть для блокады сильнейшего русского полка было оставлено 2000 воинов. Плюс бродники, которых было явно меньше, – полагаем, до 500 человек. Итак, 2500 человек. Им противостоял Мстислав Романович со значительно меньшим количеством воинов – вероятно, до 1000. […] Перед нами вполне боеспособный отряд, который держит оборону три дня. И монголы взяли его только хитростью.

Такие рассуждения не дают однозначных выводов, но позволяют представить масштаб событий. Отряд в 1000 воинов […] Мстислав Удалой взял для авангардного боя с монгольским разъездом на Днепре. Полагаю, что вся численность одного полка не превышала 3 тысяч воинов, то есть вся русская армия – около 10 тысяч.

Плюс половцы – вероятно, около 5—8 тысяч. Известно, что в 1239 г. Котян увел свою орду в Венгрию, куда прибыли с ним 40 тысяч человек. Если 20 % воинов, то это 8 тысяч»[208].

Также вызывает вопросы эпизод, связанный с татарскими послами:

«Суть речи монгольских послов та же, что и при переговорах с половцами против аланов, – очевидная военная хитрость. Однако исследователи нередко высказывают предположения об искренности таких предложений. Основной аргумент: монголы не были заинтересованы в войне с русскими. И сил не было, и лесные княжества были вне зоны их интересов. Гадать тут сложно. Но важно отметить, что в традиции у монголов была практика направления посольств накануне войны. С одной стороны, это позволяло произвести разведку. С другой стороны, это легитимировало саму войну, в которой они превращались из инициаторов в жертв, пытавшихся всеми силами предотвратить кровопролитие.

Кроме того, зададимся вопросом: а из кого могло состоять такое посольство? Кто из монголов говорил по-русски? Или русские князья понимали монгольский? Вариант – половцы. Но это выглядит дико, когда половцы сами себя называют монгольскими конюхами и подговаривают напасть на своих собратьев. Аланы? Венецианцы из Крыма? Думаю, что самый простой вариант: бродники. Они и русский знали, и половцев могли назвать “погаными” (язычниками, каковыми многие половцы давно не являлись), а монголов – “богом пущенными” (если только это не риторическая фигура летописца). Но главное, мы получаем объяснение их убийства. Не было такой русской традиции убивать послов. Часто пишут, что для монголов это было тягчайшим преступлением и поводом для мести. Но и на Руси к послам относились с неизменным почтением. Вероятно, в данном случае их всерьез-то не восприняли, если перед князьями предстали бродники, то есть преступники, грабители с большой дороги, которые еще и назвались послами неведомых бусурман»[209].

Впрочем, все, что связано с монгольскими послами, будет рассмотрено более подробно в 8-й главе.