Моника 2 часть (ЛП)

Ренато отступил, чувствуя, что сходит с ума, а Айме вздохнула, все сильнее упрочивая свое положение. Почувствовав, что он поверил, она осмелела, наконец освободившись от единственного несмываемого пятна. И бросилась ему в объятия:

- Мой Ренато, только тебя я люблю! Из-за тебя я пошла на все. Пожертвовала сестрой, повергла в отчаяние мать, лгала, клеветала, была эгоисткой, жестокой, бесчеловечной; чтобы только сохранить твою любовь, защитить твою жизнь, не запятнав ее кровью. Я хотела спасти тебя, пусть даже мир пошел на дно!

- Спасти меня, спасти меня… – презрительно отозвался Ренато с бесконечной болью.

- Ты бы не допустил этого. Сомневался, думая обо мне самое худшее, превращая нашу жизнь в ад. Отвергал и проклинал сына, которого я ношу, и пусть даже это жестокая правда, но я должна была тебе рассказать. Понимаю, я заслуживаю ненависть сестры, проклятие матери, презрение честных людей. Заслуживаю всего, но только не отталкивай меня, потому что я поступила так ради тебя, чтобы защитить твою любовь.

Она встала на колени, закрыв лицо руками, и стояла неподвижно, нерешительно ожидая от Ренато слов, которые решат ее судьбу. Но тот не подошел к ней, не поднял с пола, не сжал в объятиях, а лишь посмотрел по сторонам сумасшедшими глазами, и наконец, крикнул в полумрак:

- Эстебан, быстро, оседлай мне лошадь!

- Ренато, куда ты? – испугалась Айме.

- Куда еще, как не искать наших матерей? Я знаю, они в Сен-Пьере, просят губернатора задержать корабль. Уверен, они все силы приложили для спасения Моники, делают это за моей спиной, считая ее виновной, как и я до недавнего времени, ставят ее жизнь выше твоей, так щепетильны, потому что боятся скандала или моей жестокости. Но все изменится. Я лично остановлю корабль. Любым способом верну Монику.

10.

- Это серный холм. Бримстоун Хилл, как говорят британцы. В этой старой крепости происходили великие битвы. Чуть дальше городка Бастера есть другой развалившийся Форт, такой же значимый, как и этот, Форт Тайсон.

Хуан указал на ржавую зубчатую стену, где заканчивались старые площадки древнего форта на серном холме. Они стояли на земле Сент-Кристофер, вулканическом острове с высокими горами, густыми плодородными лесами, величественными скалистыми склонами и пустынными пляжами. Новые уголки райской земли и моря все больше открывались глазам Моники, сначала с удивлением, а теперь почти с восторгом.

Хуан нес ее на руках, и она слушала его теплый голос, чувствовала, что время течет плавно, словно бриз, который трепет ее золотые волосы, такие же мягкие, как море, расстелившееся платком из пены там внизу, у светлого пляжа.

- Когда проголодаешься, пойдем и пообедаем. Рядом с теми пальмами нам не стоит надеяться на жареное мясо. Нарядная команда попросила оказать им честь сесть с нами за стол. Они обожают тебя, смотрят, как на утреннюю звезду. Хотят оказать тебе внимание. Кто-то побывал в Чарльз Таун и отыскал вино, сладости и другие деликатесы. Они порадуются, если мы примем их угощение.

- Мне так приятно их внимание, которое ничем не заслужила…

- Возможно ты заслуживаешь больше, чем думаешь. Наконец наша жизнь изменилась к лучшему.

- Для вас тоже, Хуан?

- В первую очередь, моя жизнь изменилась. Если ты снова что-то вспомнила, лучше не говори. Сегодня я не хочу загружать голову, не хочу ворошить прошлое, ни далекое, ни близкое. Двадцать четыре часа в Сент-Кристофер – единственная наша задача. Ты рада?

Он улыбнулся, глядя в ее светлые глаза, но она не ответила, потому что голос ее не слушался. Она почувствовала глубокое и горячее волнение, словно живет во сне и видит другую жизнь.

Хуан не мог больше сдерживаться, спросил робко и сбивчиво:

- Тебе нехорошо Моника, да?

- Не знаю, как назвать это чувство, Хуан. Почти… я почти счастлива.

Хуан выпрямился. Он с трудом верил. Неужели он услышал странное слово, которого не было в их беспокойных и измученных жизнях? Счастье. Моника сказала счастье. Он подумал, что спит и посмотрел по сторонам. Ну да. Это говорила она, а он стоял напротив, под небесами, перед морем, казавшимися теперь другими, словно их позолотил особенный и лучезарный свет. Ее щеки зарделись, словно цветок, а слова исчезли. Робко она протянула руку, которую он взял в свои ладони. Молча они спустились по узкой лестнице, пока их сердца бились в одном ритме.

- Благодарю вас, губернатор, что приняли меня.

- Проходите, мой молодой друг, и окажите любезность, присаживайтесь. – Изящный и дружелюбный губернатор Мартиники протянул руку, указывая на ближайшее сиденье у просторного стола. Было два часа ночи, морской воздух из открытых окон шевелил кружевные шторы. – Полагаю, вы приехали с той же несчастной проблемой, с которой донья София почтила меня своим присутствием.

- Действительно, губернатор. Я не вполне уверен, но все на это указывает. Знаю, моя мать очень настойчива.