Монохромный человек (СИ)

— За доллары, стало быть можно? — глаза Корнилова чуть сузились от невыносимого презрения, которое он испытывал к Курбатову.

— Ох, подполковник. — поморщился Лукьян. — Чего может стоить человеческая жизнь, когда тебе предлагают возможность сказочно разбогатеть? Кто от такого откажется? Разве, что какой-то блаженный…

— Нормальный человек, для тебя блаженный, Курбатов?

— Нормальный человек, тот, который думает о своем благе. — непреклонно ответил Лукьян. — А также о благе своих близких. И этим все сказано, подполковник.

— Дальше. Продолжай. — ответил Корнилов.

— Мы предложили эту идею ещё нескольким людям. Но они… — Лукьян пожал плечами. — Зачем-то вынесли это на всеобщее обозрение и обсуждение. Нас заклеймили подонками, обвинили в содействии наркоторговцам…

— А это не так?

— Но, мы ведь просто хотели жить лучше, чем жили до этого. Как ты не поймешь, подполковник? Нам напрямую предложили огромные деньги. С помощью которых, можно воплотить любые мечты!

— И какие воплотил лично ты, Лукьян? — хмыкнул Стас.

— Как? А ты разве не знал? Ах, да… Я же все зарегистрировал на Майю… Я создал свой журнал. «Философский проспект». Хорошо, звучит правда?

— Этот журнал существует уже больше десяти лет.

— Нет, нет, нет. — поморщился Курбатов. — То, что было до моих вложений, было лишь жалким подобием того, что есть сейчас.

Он презрительно фыркнул.

— Ободранное здание на краю города, о двух этажей. Протекающая крыша в аварийном состоянии. Пара десятков сотрудников и катастрофически малое количество читателей. Так, то. Всё, что есть сегодня… Это исключительно мое детище. Построенное на мои деньги.

— Жаль, что теперь всем придется заниматься твоей жене. — холодно ответил Стас. — Что было дальше?

— Да ничего. — пожал плечами Лукьян. — Мы их заперли и сожгли. Всех этих упрямых баранов с дебильными принципами и правилами в башке!..Ох, ты бы слышал, как они там визжали, подполковник… Как свиньи. Представляешь себе?

Стас представлял. А Ника даже видела. И за одно только это, Корнилову уже хотелось выбить Курбатову все зубы, сломать нос и ребра.

В целом Лукьян не рассказал ничего, о чем бы Стас не знал, или не догадывался.

Когда Курбатов закончил, Стас не говоря ни слова встал, и направился к выходу из допросной.

— Эй! — крикнул Лукьян. — Ты куда? А дальше, что?

Стас ничего не ответил.

Он перешел в помещение, из которого наблюдатели следили из-за допросом через зеркало Гезелла.

Здесь находились Аспирин и Домбровский.

— Ты заставил его нервничать, Стас. — усмехнулся генерал. — Он заметно перетрусил, когда ты надавил.

— Да, я старался. — кивнул Стас.

— А почему ты не стал его спрашивать про жертв? Ты же хотел установить личности погибших.

— Завтра. — качнул головой Стас. — Пусть переночует в камере. Подумает, осознает все, попереживает за жену и детей… По сговорчивей будет.

— Думаешь? — глядя на Курбатова в допросной, спросил генерал.

— Уверен. — кивнул Стас. — Кстати думаю, он рассчитывал, что когда всех арестуют и они дружно выдадут заученную версию событий… Он бы сам пошел на сотрудничество и все равно бы все рассказал. Вряд ли он собирался садится в тюрьму вместе со всеми.

— Ну, может ты и прав. — подумав, ответил генерал Савельев.

ПАТРУЛЬНЫЙ

Вторник, 18 августа, полдень.

Небо над столицей почернело с самого утра.

С поздней ночи вновь заморосил дождь, влажная прохлада поползла по улицам столицы.

К наступлению утра дождь усилился, загремел рокочущий гром, в темном небосводе мелькали белесые вспышки.

Вода текла по асфальту, убегала в коллекторы, шумно стекала в решетки водостоков. Вдоль бордюров лились стремительные потоки мутной, грязной дождевой воды.

Вода уносила городской мусор, обертки от жвачек и мороженного, куски пластика, обрывки газет и целлофановых мешков.

Когда ночь отползла на Запад, стали видны похожие на черный дым, грозовые тучи.

Такого грозового фронта давно не видели в Москве.

Утром стало видно, что заслонившие небо тучи имеют необычный, темный, почти черный цвет.

Им не было конца. Они заслоняли небо от горизонта до горизонта.

И обрушивали на крыши домов и улицы города свирепый ливень.

В сумерках черных туч город тихо промокал под бесконечным дождем.

Трепетали мокрые листья деревьев, капли дождя лупили по крышам автомобилей, взбивали и пропитывали песок на детских площадках. Вода пятнами луж собиралась на потемневшем асфальте.

Проезжающие по шоссе редкие автомобили поднимали веера брызг с дороги.

Вместе с промозглой влагой, по пустынным, тихим улицам города расползался липкий, густой и мглистый туман.

Он забирался во дворы, поднимался вверх, достигая четвёртых, пятых и шестых этажей.

Из-за густеющего тумана редкие водители вынуждены были ехать осторожно, не спеша, включив дальний свет.

И призрачный свет их фар расплывающимися желтыми пятнами мерцал в сизых облаках тумана.

На перекрестке остановился автомобиль патрульно-постовой службы.

Сидящий внутри младший лейтенант, отчаянно зевая, прикрыл рот кулаком и посмотрел на светофор.

Там все ещё горел красный.

Но по перекрестку впереди ни проехало не единого автомобиля.

Да и кому охота куда-то ехать в такую погоду?