Монохромный человек (СИ)

Не особо выслушав врача, который его встречал и вводил в курс дела, Платон закрыл дверь в свою палату.

Здесь он первым делом разделся и принял душ, которого ему так сильно не хватало во время пребывания в СИЗО.

Плансон и не думал, что может так соскучится по запаху геля для душа.

Переодевшись в больничную, зато свежую одежду он включил телевизор, сладко потянулся и вышел на балкон.

Погода на улице сегодня была под стать его настроению.

Солнечный день портили только резкие порывы ветра.

Через пол часа Плансону принесли поднос полный еды.

И Платон был несказанно и донельзя приятно удивлен.

Такому меню позавидовал бы любой отечественный ресторан!

Не французские деликатесы, конечно, но очень даже на уровне.

СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ

Пятница, 20 августа.

Он давно не был так зол. Стас в данный момент пребывал в стоянии, в котором иные люди становятся способны не причинение тяжких увечий всем окружающим.

Только, что ему позвонил генерал Савельев и ворчливым голосом, сухо в лаконичной манере известил, что Платона Плансона решено перевести на содержание в частную клинику с усиленным наблюдением.

— Стас, ты там живой? — опасливо спросил генерал, когда Корнилов не ответил после этой новости.

Стас молчал по той простой причине, что в первые секунды с его уст, кроме брани крайней степени нецензурности ничего больше сорваться не могло.

— А как же ваши связи, товарищ генерал? — сделав над собой усилие, поинтересовался Корнилов.

Генерал вздохнул в трубку.

— Ну, ты же знаешь, как это бывает… У меня связи с людьми одного уровня… А у кого-то… с кем-то посерьёзнее…

Аспирину было стыдно, и это было отчетливо слышно.

Вот только Стасу от этого было не легче.

— Думаю, — продолжил Корнилов все тем же ледяным голосом. — я не ошибусь, если предположу, что эта клиника, в которой теперь будет содержаться Платон принадлежит кому-то из его обличенных властью и финансовым могуществом покровителей?

— А как же. — фыркнул Аспирин.

Стас вновь сдержал ругательство.

— Товарищ генерал вы же понимаете, что теперь риск побега Плансона стократно возрастает?

— Да, Стас понимаю! — уже раздраженно ответил генерал. — Но всё, что я могу сделать это потребовать, чтобы администрация больницы отчитывалась передо мной о пребывании Плансона в их стенах.

— Так они и согласились.

— Вежливо послали меня. — хмыкнул генерал. — Сослались на кучу законах о врачебной тайне и так далее и тому подобное.

Корнилов не знал, что ответить. Он знал, что риск подобного разворота вполне существенен. Но не подозревал, что все может так изменится в кратчайшие сроки.

— Товарищ генерал, надеюсь мы продолжим защиту наших свидетельниц. Ларисы и Зои Плансон. Так ведь?

Аспирин ответил не сразу. И Стас уже приготовился к трудному разговору.

Доверие отчаявшейся Ларисы и её дочери Зои он не предаст! Если надо он готов пойти на крайние меры. Но Стас мысленно пообещала себе, что сделает все, чтобы Лариса и её дочь смогли свидетельствовать на суде против Платона.

— Нет, Стас. Уголовный розыск по-прежнему будет осуществлять охрану ценных свидетелей, но сверху несколько раз поступило крайне настойчивое предложение перепоручить охрану Зои и Ларисы Плансон нескольким нарядам полиции.

— Которые, надо полагать живут на подачки неких состоятельных персон. — вздохнул Стас

Он даже не сомневался в своем предположении.

— Скорее всего. — подтвердил его догадку Антон Спиридонович. — Но уж тут они пусть умоются, я их к нашим свидетельницам на километр не подпущу.

— Рад это слышать, товарищ генерал. — суховато ответил Стас.

Он всё ещё был недоволен тем, что генерал не сумел удержать Плансона во власти Уголовного розыска.

— Ладно… Ты сейчас в больнице у той девочки?

— Да. — ответил Корнилов. — Хочу попытаться поговорить с ней. Мне интересно, почему Монохромный человек оставил её живой.

— А ты не думаешь… — осторожно начал генерал. — Что с ней может быть… ну… как с Гудковой?

— Исключено. — отрезал Стас. — Совсем другая картина. И ведут они обе себя совершенно по-разному.

— Ладно. Работай. Докладывай, если что. Бывай.

— Всего доброго, товарищ генерал. — кивнул Стас и дал отбой.

Он стоял под дверью больничной палаты в отделении интенсивной терапии одной из столичных больниц.

Спрятав телефон в карман брюк, Стас открыл дверь палаты.

На больничной койке в окружении мониторов медицинской аппаратуры, лежала Таисия Фёдорова.

Младшая сестра невесты, на которой собирался женится брат жены Марка Лунина.

Единственная выжившая из всех присутствующих на скромном свадебном банкете.

Единственная, кому по непонятным причинам посчастливилось избежать участи быть повешенной в черно-белом коридоре с другими несчастными жертвами.

Таисия была щуплой, худенькой с русыми волосами до плеч и чуть вытянутыми вперед губами.

Лежа с закрытыми глазами, девушка кривилась, вертела головой и что-то невнятно стонала.

Она беспокойно ворочалась, дергала ногами, морщила лицо.

Её грудь под одеялом часто вздымалась и опускалась. С дрожащих губ девушки срывалось лихорадочное дыхание. На лице блестели мелкие капельки испарины.