Монохромный человек (СИ)

Он развернулся. Его объемистое пузо встряхнулось. Сжимая в руках окровавленную палку, он двинулся на них.

— Не-ет… — тихо, слабо прохрипела избитая женщина на полу.

Я, застыв за спинами близнецов наблюдала за происходящим.

Пульс в крови звучал тревожными, нагнетающими тактами.

Ударил гулкий, мощный выстрел. Повеяло горечью пороховых газов.

Их отец вздрогнул всем телом. Он поперхнулся, быстро заморгал глазами, неловко отступил назад. Опустил взгляд вниз.

Прямо на его животе стремительно, быстро расползалось темно-алое пятно.

— Чё… — выдавил он.

Раздался гулкий щелчок. Это Максим Датский надломил ружье.

Ольга, глядя на отца, дрожащей рукой подала брату два патрона.

Максим с отрешенным, отвердевшим лицом зарядил патроны, с цокающим звуком сложил ружье.

Раненый отец, пошатываясь снова двинулся к ним.

— М-мелкие… выр-родки… — на его толстых губах вздувались кровавые пузыри.

Максим Датский поднял ружье и выстрелил во второй раз.

Я увидела вырвавшийся из груди и спины их отца всплеск крови.

Он запрокинул голову, выронил палку. Она со стуком упала на пол, покатилась к стене.

Отец Датских рухнул на колени.

Близнецы зарядили ружье в третий раз.

Подошли к отцу ближе.

Он, стоя на коленях, с присвистом тяжело дыша, опустив руки в пол, с изможденным лицом глядел на них.

В его взгляде появилось удивление и… страх.

Страх вернулся к нему, поселился в нём, овладел им. Страх и уверенность, понимание неотвратимости собственной гибели.

Здесь. Сегодня. Сейчас.

От рук своих же детей.

Максим Датский направил ружье в лицо отца.

— Хватит. — произнёс он холодно и жестоко.

Его сестра вдруг тронула его за плечо. Он оглянулся. Их взгляды встретились.

Девочка протянула руку, взялась за ствол ружья.

Он понял её. Максим отдал ей ружьё, забрал коробку с патронами, сам встал рядом, чуть позади.

Их отец, пошатываясь странно икнул, подавился, закашлялся.

Из его рта хлынула кровь.

— Д-доченька… — прошептал он жалобное.

Ольга вскинула ружье и со злыми слезами на глазах спустила курок.

Выстрел взорвался в комнате, вспыхнул облаком рыжего света.

Их отец упал на спину, с согнутыми коленями.

Они стояли над ним. Оля опустила ружье, заплакала. Максим обнял её, затем подошел к матери.

Я увидела их отца… Он лежал на полу, раскинув руки, в растекающейся луже крови.

Лица у него больше не было. И примерно половины черепа тоже

В коридоре их квартиры послышался звук открываемой двери.

Затем кто-то пробежал по коридору и забежал в эту комнату.

Я увидела застывшего на пороге мужчину.

Он был отчасти похож на отца близнецов. Вероятно, потому, что он был его братом.

Это был майор Датский. Стас говорил, что обычно его зовут «Датчанином». Тот самый майор, который так не любит Корнилова.

— Дядя Родион! — всхлипнула Оля. — Мы… Мы не хотели… Но он…

Родион Датский глядя на своего брата, закрыл глаза. Затем взглянул на близнецов, пересёк комнату.

Он сорвал с спинки стула висевшее там полотенце, взял чашку с недопитым чаем. Он облил чаем полотенце, как следует промочил его.

Подошел к Оле.

— Дай. — сказал он ей, протягивая руку.

Девочка, помешкав отдала ему ружье.

Майор Датский, взяв ружье в полотенце быстро обтёр его.

Затем отшвырнул полотенце.

— Патроны. — мрачно ответил Датчанин Максиму.

Мальчик отдал ему патроны.

Датчанин зарядил ружье. Подошёл к телу своего брата.

Пару секунд смотрел на него. Затем навёл ружье на уже мёртвое тело и выстрелил.

Перезарядил ружье и выстрелил снова.

Комнату заволокло горьким, сизым облаком. Стоял прочный, слезоточивый запах пороховой гари.

Я, не смея шевельнуться наблюдала за происходящим.

Датский не много постоял над телом брата, затем взглянул на близнецов.

Те плакали возле своей лежащей без сознание матери.

Датчанин подошел к ним, присел на корточки. Посмотрел на обоих по очереди.

— Вашего отца убил я. Когда он избил вашу мать и бросился на вас. Это ясно? Я прострелил ему живот, грудь и голову.

Говоря это, он по очереди смотрел на близнецов.

— Вы меня поняли? — спросил он.

Они молча кивнули.

— Хорошо. — сказал он. — А теперь нужно помочь вашей матери. Я вызову скорую и полицию…

Он вздохнул.

— Идите сюда…

К моему удивлению он вдруг тепло, искренне, с любовью обнял их, прижал к себе.

— Ничего… — прошептал он им. — Ничего, мои родные…

— Прости, нас дядя Родион. — плача проговорил Ольга.

Родион не сразу ответил.

— Это вы меня простите. — прогудел он. — Я не верил… Я хотел закрывать глаза на сущность моего брата… Я не хотел верить в то, что говорили соседи, и я не хотел видеть ваши синяки и следы издевательств на лице вашей матери… Простите меня…

Я стояла возле них, в той комнате, с мёртвым телом отца близнецов, и смотрела на их объятия.

В эти секунды я проникалась неким уважением к майору Датскому.

А ещё я поняла, почему его племянники так не любят Стаса.

Они полагают, что Корнилов украл славу у их любимого дяди, когда забирал его дела себе.

Меня они ненавидят потому, что я ему помогала.

Вот она причина и история странной злости, зависти и ненависти.

Нам всегда стоит помнить, что у всех, всегда есть свои мотивы, свои причины на злость, на любовь, на ненависть, на доброту, на сочувствие, на ярость и даже на зависть.