Монологи вагины

(В основу этого произведения легли интервью с женщинами-трансгендерами со всех уголков Америки)

Скрученная коса

Посвящается женщинам народа оглала-лакота[6]

1

Ему хотелось выйти погулять.
Он сказал мне: «Сиди дома».
Я ответила: «Я хотела сходить погулять».
Он сказал: «У тебя ребенок».
Я ответила: «Это наш общий ребенок».
Я положила ребенка в кроватку.
Должно быть почувствовав мое напряжение,
Он захныкал.
Я подняла взгляд —
И он дал мне пощечину: мой муж.
И это не был удар, от которого под глазом
Наливается синяк.
Он был позже.
Пока — лишь пощечина.
Тяжелая, наотмашь.
Он смотрел на меня и улыбался.
Я не верила своим глазам: он улыбался.
Он снова ударил меня.
Его отец избивал его мать.
Я видела, как он улыбался.
Что вдруг произошло?
Он ведь всегда был таким милым.
У него были черные волосы.
Когда мы занимались любовью,
Он распускал их.

2

Он пригласил меня на ужин
Вместе со своим начальником.
Я не хотела идти.
Он пнул меня под столом,
Веля сделать счастливое лицо,
Заставляя меня улыбнуться.
Я улыбнулась.
Он снова пнул меня,
Говоря, что я веду себя так,
Будто собираюсь с кем-то переспать.
Велел прекратить всем строить глазки.
Я перестала улыбаться.
Он снова пнул меня.
Так продолжалось долго.
На выходе из ресторана
Он схватил меня за волосы и потащил к обочине.
Только что прошел снег.
Он кинул меня в сугроб.
Толкнул ногой к водосточной канаве.
Снег таял, кругом была слякоть.
Волосы слиплись, как будто были измазаны кровью.

3

Он пил.
Я тоже.
Должно быть, я отключилась.
Очнулась в больнице
После пяти операций на мозге.
Волос не было.
Их обрили.
Мне пришлось заново учиться
Говорить и шевелить руками.
Четыре месяца я пыталась запомнить
Как готовить завтрак.
Я заново училась разбивать
Яйцо в сковороду с беконом.
Часто я просто забывала его разбить.
Просто клала яйцо
В скорлупе в сковороду.
Голова была совершенно лысой.

4

Восемнадцать лет
Он избивал меня.
По утрам,
Когда он снова становился добрым,
Я заплетала в косу его длинные волосы.
Иногда я делала это неспешно, стараясь.
Иногда специально делала косу кривой.
Иногда нарочно оставляла торчать
Его непослушные пряди,
Так что вид у него становился
Дикий и безумный.
Он уходил, забывая,
Что синяки и ссадины на моем лице — его рук дело.
Он шел по улице — гордый, как петух.
Весь из себя мачо —
Только коса торчала набекрень, вкривь и вкось.
И чего я так радовалась?
Радоваться-то было нечему!

5