Монология

— Сейчас, — Ромка набрал воздуха и сосредотачиваясь начал рассказывать. — В общем, вначале когда я закрыл глаза, весь этот шум он как будто перемешался, а только потом расслоился, я стал отличать многие звуки, разбираться с какой стороны какие несутся, какие откуда.

— Здорово!

— И вначале я придумал свои образы под эти звуки. — продолжал Ромка. — Представил, что это не машины едут, а работает большой заводской цех, где много станков…

— Стой. — оборвал его Женька. — Про своё придуманное не надо, уж извини. Это совершенно не важно в нашей ситуации.

Ромка растерялся и обиженно умолк.

— Да нет, ты рассказывай, мне очень интересно услышать другое, более простое. — успокоил извиняющимся тоном его друг. — Что ты слышал, вот что я хочу узнать.

— Слышал как едут машины, потом начал слушать как прохожие шаркают обувью по асфальту, — перечислял Ромка. — Потом слушал как вся эта толпа прохожих разговаривает, сначала всех вместе, потом по отдельности, один мужчина рассказывал кому-то, как он набрался сил, чтобы что-то рассказать кому-то, а какая-то старушка, видимо потерявшись на улице, говорила какому-то своему спутнику… или какой-то спутнице… что лучше вернуться обратно, маленькая девочка что-то сказала про балерину в корсете, а ещё мужчина громко говорил кому-то, что надо переписать какие-то его документы, потом слышал автомобильные сигналы, один был похож, будто кто-то сказал «рафа-а-ам» тонким голосом, потом грохот и лязг какого-то, видимо, грузовика, а потом услышал как какой-то чудак сказал, «всё, пожалуй хватит».

Женька засмеялся.

— Сам ты чудак! — сказал он. — Давай прямо сейчас разберем собранную информацию. Значит, лязгают машины сами по себе, это в сторону, они нам ничего не дадут. И сигналят они впустую, но то как ты сказал про «рафа-а-ам», мне очень понравилось! — Женька улыбнулся. — Шарканье пешеходов тоже ни к чему нас не приведет. Но я очень рад, что ты услышал, и ещё к тому же детализировал слова прохожих, которые долетели до нас с тобой. Я же тоже как и ты слушал всё это, может быть даже чуточку меньше, но всё же. — Женька замолчал, сжал губы в тонкую полоску. — Ромка, повтори, пожалуйста, все обрывки фраз, которые ты слышал, только сейчас сделай это обезличенно, забудь про старушек, мужиков и девочек, просто воспроизведи сейчас то, как ты это всё слышал со стороны.

Ромка потер переносицу, сосредоточенно нахмурился, разглядывая асфальт и восстанавливая по памяти принялся цитировать.

— Я долго набирался сил, чтобы сказать ей… надо наверное вернуться обратно на ту улицу… балерина в пуантах и корсете… переписать документы заново…

Женька молчал. Ромка непонимающе смотрел на него. Потом вдруг расширил глаза и открыл рот.

— Едрить твою мать! — восхищенно воскликнул он, уставившись на Женьку.

Несколько неодобрительных взглядов со стороны прохожих последовало в сторону мальчишек.

Ромка всё ещё не мог придти в себя, бормоча про себя слова.

— Я так рад, что ты понял. — спокойно и торжественно проговорил Женька. — Думал, что придется объяснять, вытягивать из тебя это понимание. Так всё же, о чем они говорили?

— Они говорили обо мне сегодняшнем!!! — ликовал Ромка. — Долбануться! Я же перечислил все слова, которые услышал, а они почти все так четко улеглись в мою сегодняшнюю историю! Разве что балерина тут не при чем.

— Не причем? — моментально отозвался Женька. — А мне показалось, что очень даже причем.

— А причем?

— Сам, сам. Подумай. Повтори прямо сейчас, что там про балерину было.

— …а балерина в корсете и с пуантами. — Ромка задумался. — И что? Что тут такого? Стою себе сейчас, представляю балерину затянутую в корсе… О! — Ромка согнулся пополам и задохнулся от неожиданного понимания. — Корсет! Балда! Его же шну-ру-ют, затягивают! Шнурки! Это я балерина! А пуанты — это о-б-у-в-ь такая!

Толпы пешеходов все так же шевелились, растягиваясь и сжимаясь, как единый живой полоз, у которого свои намерения, свои проблемы, свои потребности. Сбоку от полоза довольный Женька достал из кармана пачку сигарет, вытряхнул одну и неторопливо прикуривал, а Ромка, потерявшийся в нахлынувших впечатлениях украдкой смахнул несколько выдавившихся от чрезвычайного эмоционального перенасыщения слезинок.

— Это только начало. — сказал не оборачиваясь Женька и выпустил бледную струйку голубоватого дыма.

— Начало чего? — переспросил Ромка и откашлялся.