Читаем Монстры полностью

                 Дитя обритое под ноль                 Сидит в какой-то бане местной                 Послевоенной                 Завшивевшее и одно                 Какое-то полууместное                 Здесь                 Что делать с ним? – совсем стравить                 До смерти? – а вот тут и Смерть                 Сама                 Подходит                 Среди завалов и сугробов                 В невидном домике живет                 Дитя и с ним огромный кот                 Неразговорчивый, и оба                 Ждут, к кому первому придет                 Смерть расторопная – она                 Приходит, но на них одна                 Общая                 Дитя само себе не радо                 Ну, прямо – чистый мазохист                 Себя на раскаленный лист                 Металлический                 Сажает, иль какому гаду                 Грудь подставляет под укус —                 Дитя, я прямо волокусь                 От тебя! —                 Взволнованным голосом шепчет Смерть                 Кто это женщина такая                 Спокойная и молодая? —                 Все шепчутся между собой —                 В мантилье темно-голубой                 В саду дитятю обнимает?                 Присмотримся! ааа, понимаем —                 Это его Смерть                 Дитя, само еще дитя,                 А родило себе дитя                 Чтоб заместителя иметь                 Когда за ним приходит Смерть                 Чтоб было ей не рассмотреть                 Хотя, конечно, уж как-нибудь рассмотрит                 Ужас обычного дитя                 Когда несут топить котят                 Родившихся лишь – в унитаз                 Оно плетется посмотреть                 Но в ужасе расширив глаз                 Бросается наружу – Смерть                 Свою                 Оно                 Там                 Увидело                 Из несознательной свиньи                 Свиное сало вырезают                 Она орет, дитя над ней                 Стоит, спокойно размышляет                 Что это не свинья орет                 Но Смерть его – она придет                 Завтра                 За ним                 Дитя играет в дядю Ленина                 Бородкой острой обрастает                 И бреет лысину – не лень ему!                 Не лень! а тут и дядя Сталин                 Что прямо любо посмотреть                 На них троих – а тут и Смерть                 Четвертая                 Дитя с дитятей под венец                 Идут обряженные чинно                 Благословляет их отец                 И мать, и местный благочинный                 И все остальные                 Так что ж осталось поиметь?                 Ах, да – но вот приходит Смерть                 И тоже благословляет                 Дитя на кофточку тошнит                 Какой-то съеденной кашицей                 Оно испуганно глядит                 И видит, или только кажется                 Ему —                 Она подходит, приседает                 Пред ним и тихо подъедает                 Все                 Пока не доходит до самого дитя                 И оказывается, это – его Смерть

Из цикла «Классификации зверей»

Классификация зверей

(второй сборник)

1998

Предуведомление

Так представишь себе этих милых или отвратительных, но все равно зверушек – и сердце сильнее забьется. А тут посмотришь на классификацию – так прямо пустые проекции человеческих культурных и ментальных практик какие-то. А что? – правильно. Только ровно наоборот. Они суть просто абсорбирующие точки собирания в единый реестр человеческих ментально-классифицирующих практик. Так ведь ничего нового и нет. Ну, конечно, есть эти точки по ту сторону самих практик. Так ведь они что? – они и есть точки. А нам нужно пространство и его развертывание посредством развертывания всего, чреватого этим пространством при помощи пролагающих аксиологий и запечатление, закрепление этого посредством имен.

* * *

Летучая мышь – это зверь, живущий в точности измерений

Ему свойственны легкость и прихотливость

Человек мог бы позаимствовать у него стремительную смену направлений

Ему следует приписать индекс 8,234

* * *

Рыба – это зверь, живущий в упругой среде

Ему свойственны боковые, продольные и осевые колебания

Человек мог бы позаимствовать у него отражательность и благополучие

Ему следует приписать индекс неоднородных сред

* * *

Шимпанзе – это зверь выхода из ломки

Ему свойственно спокойное принятие решения

Человек мог бы позаимствовать у него общий смысл существования

Ему следует приписать индекс 75 х П2

* * *

Слон – это зверь, живущий выше себя

Перейти на страницу:

Все книги серии Пригов Д.А. Собрание сочинений в 5 томах

Монады
Монады

«Монады» – один из пяти томов «неполного собрания сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007), ярчайшего представителя поэтического андеграунда 1970–1980-x и художественного лидера актуального искусства в 1990–2000-е, основоположника концептуализма в литературе, лауреата множества международных литературных премий. Не только поэт, романист, драматург, но и художник, акционист, теоретик искусства – Пригов не зря предпочитал ироническое самоопределение «деятель культуры». Охватывая творчество Пригова с середины 1970-х до его посмертно опубликованного романа «Катя китайская», том включает как уже классические тексты, так и новые публикации из оставшегося после смерти Пригова громадного архива.Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия / Стихи и поэзия
Москва
Москва

«Москва» продолжает «неполное собрание сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007), начатое томом «Монады». В томе представлена наиболее полная подборка произведений Пригова, связанных с деконструкцией советских идеологических мифов. В него входят не только знаменитые циклы, объединенные образом Милицанера, но и «Исторические и героические песни», «Культурные песни», «Элегические песни», «Москва и москвичи», «Образ Рейгана в советской литературе», десять Азбук, «Совы» (советские тексты), пьеса «Я играю на гармошке», а также «Обращения к гражданам» – листовки, которые Пригов расклеивал на улицах Москвы в 1986—87 годах (и за которые он был арестован). Наряду с известными произведениями в том включены ранее не публиковавшиеся циклы, в том числе ранние (доконцептуалистские) стихотворения Пригова и целый ряд текстов, объединенных сюжетом прорастания стихов сквозь прозу жизни и прозы сквозь стихотворную ткань. Завершает том мемуарно-фантасмагорический роман «Живите в Москве».Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации. В ряде текстов используется ненормативная лексика.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия
Монстры
Монстры

«Монстры» продолжают «неполное собрание сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007). В этот том включены произведения Пригова, представляющие его оригинальный «теологический проект». Теология Пригова, в равной мере пародийно-комическая и серьезная, предполагает процесс обретения универсального равновесия путем упразднения различий между трансцендентным и повседневным, божественным и дьявольским, человеческим и звериным. Центральной категорией в этом проекте стала категория чудовищного, возникающая в результате совмещения метафизически противоположных состояний. Воплощенная в мотиве монстра, эта тема объединяет различные направления приговских художественно-философских экспериментов: от поэтических изысканий в области «новой антропологии» до «апофатической катафатики» (приговской версии негативного богословия), от размышлений о метафизике творчества до описания монстров истории и властной идеологии, от «Тараканомахии», квазиэпического описания домашней войны с тараканами, до самого крупного и самого сложного прозаического произведения Пригова – романа «Ренат и Дракон». Как и другие тома собрания, «Монстры» включают не только известные читателю, но не публиковавшиеся ранее произведения Пригова, сохранившиеся в домашнем архиве. Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации. В ряде текстов используется ненормативная лексика.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия
Места
Места

Том «Места» продолжает серию публикаций из обширного наследия Д. А. Пригова, начатую томами «Монады», «Москва» и «Монстры». Сюда вошли произведения, в которых на первый план выходит диалектика «своего» и «чужого», локального и универсального, касающаяся различных культурных языков, пространств и форм. Ряд текстов относится к определенным культурным локусам, сложившимся в творчестве Пригова: московское Беляево, Лондон, «Запад», «Восток», пространство сновидений… Большой раздел составляют поэтические и прозаические концептуализации России и русского. В раздел «Территория языка» вошли образцы приговских экспериментов с поэтической формой. «Пушкинские места» представляют работу Пригова с пушкинским мифом, включая, в том числе, фрагменты из его «ремейка» «Евгения Онегина». В книге также наиболее полно представлена драматургия автора (раздел «Пространство сцены»), а завершает ее путевой роман «Только моя Япония». Некоторые тексты воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации.

Дмитрий Александрович Пригов

Современная поэзия

Похожие книги

Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе
Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

Роберт Рождественский заявил о себе громко, со всей искренностью обращаясь к своим сверстникам, «парням с поднятыми воротниками», таким же, как и он сам, в шестидесятые годы, когда поэзия вырвалась на площади и стадионы. Поэт «всегда выделялся несдвигаемой верностью однажды принятым ценностям», по словам Л. А. Аннинского. Для поэта Рождественского не существовало преград, он всегда осваивал целую Вселенную, со всей планетой был на «ты», оставаясь при этом мастером, которому помимо словесного точного удара было свойственно органичное стиховое дыхание. В сердцах людей память о Р. Рождественском навсегда будет связана с его пронзительными по чистоте и высоте чувства стихами о любви, но были и «Реквием», и лирика, и пронзительные последние стихи, и, конечно, песни – они звучали по радио, их пела вся страна, они становились лейтмотивом наших любимых картин. В книге наиболее полно представлены стихотворения, песни, поэмы любимого многими поэта.

Роберт Иванович Рождественский , Роберт Рождественский

Поэзия / Лирика / Песенная поэзия / Стихи и поэзия