Читаем Монстры полностью

                 Я видел рыжих муравьев                 Египетских                 Огромный черный камень                 Катающих руками                 И видел диких воробьев                 Вокруг себя сжигающих                 Все                 Я видел как медведь дрова                 Колол, а после со двора                 В избушку, утопающую                 В снегу                 Носил                 Одну старушечку я знал                 Так в детстве волк ее кусал                 Больно                 А рядом стая мужиков                 На мух с большими топорами                 Охотились, а за горами                 Летал злодей и был таков                 И никто его больше                 Никогда и не видел                 Я видел зайца и ежа                 Как наперегонки бежавших                 И герцогиню без ножа                 С детишек заживо снимавшую                 Кожу                 К тому же попадавшись вечно                 По дороге домой                 Зверь с головою человечьей                 Прохожих до смерти пытавший                 Вопросами                 Я знаю десять свойств педали                 И про возможности жука                 Майского                 Как две куницы донимали                 Доверчивого мужика                 Во сне его густые брови                 Покусывая аж до крови                 Но нет, нет —                 Не вурдалаки                 Я знаю как один кабан                 В навозе пролагал дорогу                 Святой чтоб не попачкал ногу                 Когда он в безымянный храм                 Проходил                 А вот буквально за углом                 Работник до того напился                 Что подхватив железный лом                 Хотел убить, но промахнулся                 Мышь хотел убить                 Но промахнулся и убил быка                 Я помню, как они корили                 Что вот такой он полоумный                 А рядом льва халвой кормили                 Покуда он совсем не умер                 И вдруг вбегал мужик косматый                 Дико крича: Горит, горит!                 Все с воплями и страшным матом                 Бросались вон! глядит – лежит                 Под ногами                 Красавица                 Я видел, как свиными тушами                 Два крепкосложенных бойца                 Валтузилися без конца                 А рядом плакали и кушали                 Кот стягивал с себя сапог                 И от его мохнатых ног                 Дико пахло                 А он улыбался                 Я расскажу вам, как орел                 Летел и о порог споткнулся                 Да и внезапно обернулся                 Черт-те чем                 И как чиновник приобрел                 Козу худую в магазине                 Не знает, что и делать с ней                 А у козы глаза ясней                 День ото дня, а после: Зина                 Меня зовут! —                 Молвит ему —                 Зина, так Зина! – бормочет зачумленный чиновник                 Я видел тысячи зверей                 Снедаемых безумной страстью                 Прямо моливших у дверей                 Человеческих:                 Ну, съешь меня! хотя б отчасти                 Съешь!                 Там были лошадь и олень                 И заяц, вовсе не калека                 И прочие, и прочие                 Еще я видел человека                 Которому бывало лень                 Рукой пошевелить                 Я видел, как огромный лев                 Смирясь выхаживал дитятю                 Как друг на друга озверев                 Кусались зайчики в кровати                 Пушистые                 Но что меня больше всего                 При всем при этом поразило                 Так это волк, и как его                 Растение с безумной силой                 Заглатывало                 Я чувствовал и ясно видел                 Как отлетает вбок рука                 Отделяющаяся                 Как голова в прекрасном виде                 Еще                 Покачиваяся слегка                 Подкатывается поближе                 Кто-то стоит над ней и лижет                 Ее                 Шершавым языком<p>Единорог</p>1997Предуведомление
Перейти на страницу:

Все книги серии Пригов Д.А. Собрание сочинений в 5 томах

Монады
Монады

«Монады» – один из пяти томов «неполного собрания сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007), ярчайшего представителя поэтического андеграунда 1970–1980-x и художественного лидера актуального искусства в 1990–2000-е, основоположника концептуализма в литературе, лауреата множества международных литературных премий. Не только поэт, романист, драматург, но и художник, акционист, теоретик искусства – Пригов не зря предпочитал ироническое самоопределение «деятель культуры». Охватывая творчество Пригова с середины 1970-х до его посмертно опубликованного романа «Катя китайская», том включает как уже классические тексты, так и новые публикации из оставшегося после смерти Пригова громадного архива.Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия / Стихи и поэзия
Москва
Москва

«Москва» продолжает «неполное собрание сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007), начатое томом «Монады». В томе представлена наиболее полная подборка произведений Пригова, связанных с деконструкцией советских идеологических мифов. В него входят не только знаменитые циклы, объединенные образом Милицанера, но и «Исторические и героические песни», «Культурные песни», «Элегические песни», «Москва и москвичи», «Образ Рейгана в советской литературе», десять Азбук, «Совы» (советские тексты), пьеса «Я играю на гармошке», а также «Обращения к гражданам» – листовки, которые Пригов расклеивал на улицах Москвы в 1986—87 годах (и за которые он был арестован). Наряду с известными произведениями в том включены ранее не публиковавшиеся циклы, в том числе ранние (доконцептуалистские) стихотворения Пригова и целый ряд текстов, объединенных сюжетом прорастания стихов сквозь прозу жизни и прозы сквозь стихотворную ткань. Завершает том мемуарно-фантасмагорический роман «Живите в Москве».Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации. В ряде текстов используется ненормативная лексика.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия
Монстры
Монстры

«Монстры» продолжают «неполное собрание сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007). В этот том включены произведения Пригова, представляющие его оригинальный «теологический проект». Теология Пригова, в равной мере пародийно-комическая и серьезная, предполагает процесс обретения универсального равновесия путем упразднения различий между трансцендентным и повседневным, божественным и дьявольским, человеческим и звериным. Центральной категорией в этом проекте стала категория чудовищного, возникающая в результате совмещения метафизически противоположных состояний. Воплощенная в мотиве монстра, эта тема объединяет различные направления приговских художественно-философских экспериментов: от поэтических изысканий в области «новой антропологии» до «апофатической катафатики» (приговской версии негативного богословия), от размышлений о метафизике творчества до описания монстров истории и властной идеологии, от «Тараканомахии», квазиэпического описания домашней войны с тараканами, до самого крупного и самого сложного прозаического произведения Пригова – романа «Ренат и Дракон». Как и другие тома собрания, «Монстры» включают не только известные читателю, но не публиковавшиеся ранее произведения Пригова, сохранившиеся в домашнем архиве. Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации. В ряде текстов используется ненормативная лексика.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия
Места
Места

Том «Места» продолжает серию публикаций из обширного наследия Д. А. Пригова, начатую томами «Монады», «Москва» и «Монстры». Сюда вошли произведения, в которых на первый план выходит диалектика «своего» и «чужого», локального и универсального, касающаяся различных культурных языков, пространств и форм. Ряд текстов относится к определенным культурным локусам, сложившимся в творчестве Пригова: московское Беляево, Лондон, «Запад», «Восток», пространство сновидений… Большой раздел составляют поэтические и прозаические концептуализации России и русского. В раздел «Территория языка» вошли образцы приговских экспериментов с поэтической формой. «Пушкинские места» представляют работу Пригова с пушкинским мифом, включая, в том числе, фрагменты из его «ремейка» «Евгения Онегина». В книге также наиболее полно представлена драматургия автора (раздел «Пространство сцены»), а завершает ее путевой роман «Только моя Япония». Некоторые тексты воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации.

Дмитрий Александрович Пригов

Современная поэзия

Похожие книги

Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе
Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

Роберт Рождественский заявил о себе громко, со всей искренностью обращаясь к своим сверстникам, «парням с поднятыми воротниками», таким же, как и он сам, в шестидесятые годы, когда поэзия вырвалась на площади и стадионы. Поэт «всегда выделялся несдвигаемой верностью однажды принятым ценностям», по словам Л. А. Аннинского. Для поэта Рождественского не существовало преград, он всегда осваивал целую Вселенную, со всей планетой был на «ты», оставаясь при этом мастером, которому помимо словесного точного удара было свойственно органичное стиховое дыхание. В сердцах людей память о Р. Рождественском навсегда будет связана с его пронзительными по чистоте и высоте чувства стихами о любви, но были и «Реквием», и лирика, и пронзительные последние стихи, и, конечно, песни – они звучали по радио, их пела вся страна, они становились лейтмотивом наших любимых картин. В книге наиболее полно представлены стихотворения, песни, поэмы любимого многими поэта.

Роберт Иванович Рождественский , Роберт Рождественский

Поэзия / Лирика / Песенная поэзия / Стихи и поэзия