Читаем Монстры полностью

                 Дело к вечеру идет                 Уже праздный и лукавый                 Честный и трудолюбивый                 Усмиряется народ                 Да и ты, душа моя                 Занятая слов слияньем                 Уже дремлешь под влияньем                 Своего веретена                 Но не спи! Терзай себя                 Беспокойными перстами                 Вот народ – он завтра встанет                 И правды потребует с тебя                 Не прыгай Пригов супротив                 Всеобщего прыжка                 А то будет как в прошлый раз                 Иль в позапрошлый раз                 А что там было в прошлый раз?                 И в позапрошлый раз?                 А было то, что был прыжок                 Всеобщего супротив                 Пожарный зданье поджигал                 И весь как зверь дрожал он                 Милицанер его держал                 Его увещевал он                 Я понимаю, твоя страсть                 Нездешнего отсвета                 Но здесь ведь люди, им ведь жить                 Им не понять ведь этого                 И там стоял один еврей                 Или их было много                 И он уж точно был злодей                 Или их было много                 Конфеточку нарезывает он                 И на хлеб кладет                 О, деточка болезная                 Послевоенных лет                 Когда бы то увидел                 Какой капиталист                 То он при этом виде                 Весь задрожал б как лист                 Вот детка человечая                 Насекомая на вид                 Головкою овечею                 Над сладостью дрожит                 Вымою посуду —                 Вот я люблю                 Это успокаивает                 Злую кровь мою                 Если бы не этот                 Скромный жизненный путь —                 Быть бы мне убийцей                 Иль вовсе кем-нибудь                 Кем-нибудь с крылами                 С огненным мечом                 А так вымою посуду —                 И снова ничегоПИСЬМО ЯПОНСКОМУ ДРУГУ                 А что в Японии, по-прежнему ль Фудзи                 Колышется, словно на бедрах ткань косая                 По-прежнему ли ласточки с Янцзы                 Слетаются на праздник Хокусая                 По-прежнему ли Ямотото-сан                 Любуется на ширмы из Киото                 И кисточкой проводит по усам                 Когда его по-женски кликнет кто-то                 По-прежнему ли в дикой Русь-земле                 Живут не окрестясь антропофаги                 Но умные и пишут на бумаге                 И, говорят, слыхали обо мне                 Ты помнишь, как в детстве, Мария                 Мы жили в деревне одной                 Со странным каким-то названьем                 Уж и не припомню каким                 Ты помнишь, гроза надвигалась                 Нет, нет – это в смысле прямом                 А в сталинском и переносном                 Тогда миновала уже                 И были мы дети, Мария                 Коли угрожала нам смерть                 То вовсе не по разнарядке                 А в виде подарка как бы                 И жизнь тоже в виде подарка                 На самый различный манер                 По-прежнему нам угрожает                 Но мы не боимся ее                 Вот цветочки полевые                 А над ними в высоте                 Пролетают кочевые                 Облака, да уж не те                 Что бывало пролетали                 Вниз глядели на цветок                 Те наверно уж в Китае                 Если ветер на Восток                 Так и мы вот проживаем                 Глядь – а жизнь уже не та                 А та жизнь уже в Китае                 Да и там уж прожита                 А ну-ка, флейта, пыли средь и зноя                 Подруга Первой Конной и Второй                 Сыграй нам что-нибудь такое неземное                 Что навсегда б взошло над головой                 Сыграй-ка нам про воински забавы                 Или про страшный подвиг трудовой                 Заслушаются звери, встанут травы                 И люди лягут на передовой
Перейти на страницу:

Все книги серии Пригов Д.А. Собрание сочинений в 5 томах

Монады
Монады

«Монады» – один из пяти томов «неполного собрания сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007), ярчайшего представителя поэтического андеграунда 1970–1980-x и художественного лидера актуального искусства в 1990–2000-е, основоположника концептуализма в литературе, лауреата множества международных литературных премий. Не только поэт, романист, драматург, но и художник, акционист, теоретик искусства – Пригов не зря предпочитал ироническое самоопределение «деятель культуры». Охватывая творчество Пригова с середины 1970-х до его посмертно опубликованного романа «Катя китайская», том включает как уже классические тексты, так и новые публикации из оставшегося после смерти Пригова громадного архива.Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия / Стихи и поэзия
Москва
Москва

«Москва» продолжает «неполное собрание сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007), начатое томом «Монады». В томе представлена наиболее полная подборка произведений Пригова, связанных с деконструкцией советских идеологических мифов. В него входят не только знаменитые циклы, объединенные образом Милицанера, но и «Исторические и героические песни», «Культурные песни», «Элегические песни», «Москва и москвичи», «Образ Рейгана в советской литературе», десять Азбук, «Совы» (советские тексты), пьеса «Я играю на гармошке», а также «Обращения к гражданам» – листовки, которые Пригов расклеивал на улицах Москвы в 1986—87 годах (и за которые он был арестован). Наряду с известными произведениями в том включены ранее не публиковавшиеся циклы, в том числе ранние (доконцептуалистские) стихотворения Пригова и целый ряд текстов, объединенных сюжетом прорастания стихов сквозь прозу жизни и прозы сквозь стихотворную ткань. Завершает том мемуарно-фантасмагорический роман «Живите в Москве».Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации. В ряде текстов используется ненормативная лексика.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия
Монстры
Монстры

«Монстры» продолжают «неполное собрание сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007). В этот том включены произведения Пригова, представляющие его оригинальный «теологический проект». Теология Пригова, в равной мере пародийно-комическая и серьезная, предполагает процесс обретения универсального равновесия путем упразднения различий между трансцендентным и повседневным, божественным и дьявольским, человеческим и звериным. Центральной категорией в этом проекте стала категория чудовищного, возникающая в результате совмещения метафизически противоположных состояний. Воплощенная в мотиве монстра, эта тема объединяет различные направления приговских художественно-философских экспериментов: от поэтических изысканий в области «новой антропологии» до «апофатической катафатики» (приговской версии негативного богословия), от размышлений о метафизике творчества до описания монстров истории и властной идеологии, от «Тараканомахии», квазиэпического описания домашней войны с тараканами, до самого крупного и самого сложного прозаического произведения Пригова – романа «Ренат и Дракон». Как и другие тома собрания, «Монстры» включают не только известные читателю, но не публиковавшиеся ранее произведения Пригова, сохранившиеся в домашнем архиве. Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации. В ряде текстов используется ненормативная лексика.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия
Места
Места

Том «Места» продолжает серию публикаций из обширного наследия Д. А. Пригова, начатую томами «Монады», «Москва» и «Монстры». Сюда вошли произведения, в которых на первый план выходит диалектика «своего» и «чужого», локального и универсального, касающаяся различных культурных языков, пространств и форм. Ряд текстов относится к определенным культурным локусам, сложившимся в творчестве Пригова: московское Беляево, Лондон, «Запад», «Восток», пространство сновидений… Большой раздел составляют поэтические и прозаические концептуализации России и русского. В раздел «Территория языка» вошли образцы приговских экспериментов с поэтической формой. «Пушкинские места» представляют работу Пригова с пушкинским мифом, включая, в том числе, фрагменты из его «ремейка» «Евгения Онегина». В книге также наиболее полно представлена драматургия автора (раздел «Пространство сцены»), а завершает ее путевой роман «Только моя Япония». Некоторые тексты воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации.

Дмитрий Александрович Пригов

Современная поэзия

Похожие книги

Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе
Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

Роберт Рождественский заявил о себе громко, со всей искренностью обращаясь к своим сверстникам, «парням с поднятыми воротниками», таким же, как и он сам, в шестидесятые годы, когда поэзия вырвалась на площади и стадионы. Поэт «всегда выделялся несдвигаемой верностью однажды принятым ценностям», по словам Л. А. Аннинского. Для поэта Рождественского не существовало преград, он всегда осваивал целую Вселенную, со всей планетой был на «ты», оставаясь при этом мастером, которому помимо словесного точного удара было свойственно органичное стиховое дыхание. В сердцах людей память о Р. Рождественском навсегда будет связана с его пронзительными по чистоте и высоте чувства стихами о любви, но были и «Реквием», и лирика, и пронзительные последние стихи, и, конечно, песни – они звучали по радио, их пела вся страна, они становились лейтмотивом наших любимых картин. В книге наиболее полно представлены стихотворения, песни, поэмы любимого многими поэта.

Роберт Иванович Рождественский , Роберт Рождественский

Поэзия / Лирика / Песенная поэзия / Стихи и поэзия