Читаем Монстры полностью

Монстры

Вот стоит патруль военный С некой мыслью сокровенной Для иных любимцев Бога Вроде мысль его убога Но если армия есть тело Многолюдного порядка Он порядок есть порядка То есть – чистая идея Воплощенная живьем А мы рядышком живем Когда пройдут года и ныне дикий Народ забудет многие дела Страх обо мне пройдет по всей Руси великой — Ведь что писал! – Но правда ведь была! То, что писал Черт-те что писал И страх какой И правда ведь была И страх пройдет по всей Руси великой Вот говорят, что наши люди Хотели Папу подстрелить Так этого ж не может быть — Они мертвы для нас заране Священнослужители, стало быть Хотя вот их и подстрелить Не преступленье, стало быть В этом узком смысле<p>Махроть всея Руси</p>1984Предуведомление

Какому русскому она не есть мать родная, поющая, убаюкивающая, ласкающая, целующая, слизывающая кожу, прикровенные верхние слои следом и обмершую, неискушенную мелкими трудами и привычками оборонительными, саму мякоть души виноградную в себя всасывая, через себя глядеть вынуждающая, своим тело вскидываться, своим хвостом вздергиваться, жабрами пошевеливать, одышними легкими повеивать, нежной розовостью девичьего лица вспыхивая, щитом и мечом стальным взблескивая, бровями лесистыми, полушариями холмов влажных вздымаясь, кожей песчаной пупырчатой подрагивая, себя самого покусывать, отъедая куски сочные мясистые, глазами зернистыми в землю упираясь, видя тьму, хляби, провалы и вскипания густо-маслянистые, не мочь взгляда оторвать, отлететь, отделиться, прилепиться к чему-то, пусть малому, незначительному, но отдельному, отдельновисящему, отдельностоящему, отдельномыслимому, чтобы объять ее во всех ее образах, видах, проявлениях и блистаниях, кровоизвержениях, ужасах, как это случилось мне в вечереющий час осени Московской поры густого листопада на кухне у окна прозрачного замершего видеть ее и едино-временно-необъятную и в исторических, развертывающихся глубинах зарождения до точки незначимой и облекаемой, возможно, моим собственным воображением, понужденным, правда, к тому, как в самой интенции, так и в конкретности образов геральдически основопорождаемых, когда на дальнем, высвеченном из общего хаоса чьим-то пристальным вниманием плотью облекающим, кусочке оплотненного пространства покачивающегося некий медведь-Мишка объявился, травку сочную, нежную, сочным телом покачивающуюся, нежные уста розовые в ожидании сладостном приоткрывающую, обнюхивал и замер вдруг.

Он навалился как медведь На травку сонную И позабылось бы – как ведь У прочих было все Ан нет вот – народилося Великая Махроть Всея Руси Когда бывает воспаришь К Сорокину там полетишь Иль к Кабакову полетишь Иль к Мухоморам полетишь К Орлову полетишь. Мой друг, смотри какая тишь Какая тишь и благодать А глядь – из них одна махроть Лезет Блядь Сижу на кухне я за чашкой чая Вдруг вижу – как пузырь надулась дверь Кто – спрашиваю там? – и отвечает: Да это я, Махроть – великий зверь Люблю тебя – Люби – Открой мне дверь — Сама открой, безумный любовник — Да воли нет на то твоей и веры — Ах, веры нет! так и не будет ввек Здесь моя кухня Здесь я сижу Одним прекрасным днем весенним Следил я птичек в воздухе несенье Оглядываюсь – Господи-Господь! Уйди, уйди, проклятая Махроть Она же глазиком блеснула И губки язычком лизнула Крысиным личиком как Лилит Прильнула к мне и говорит: Что, блядь, сука Пидер гнойный Говно недокушанное Вынь хуй изо рта А то картавишь что-то* * *

Перейти на страницу: