Монстры

Тут необходимо авторское пояснение, что весь мат объявляющийся в пределах текста не житейски-повседневного представляет собой как бы язык сакральный, ныне исчезнувший изношенный в своей сакральности и обнаруживающийся как всплески неких чувств неуправляемых обычным житейским жизнепроявлением, неразрешимых простым словоопределением, но и не складывающимся, по причине давней утраченности, затемненности первооснов, его породивших, в систему метафизической осмысленности, но лишь как изумление, ясное и недостижимо-несмываемое стояние перед лицом чуда, светящегося ликом женским, с набухшей теплым молоком мягкой груди, покрытой нежной, растянутой от внутреннего переполнения, кожей, сквозь которую просвечивают чуть расплывшиеся, обрисовывающие мягкие изгибы форм, голубоватые прожилки, ключицы, кости плечей и предплечий смутно заострились от оттягивающей тяжести, текущей ниже, ниже, к животу персико-сливовому, сгущенному и оранжево-матовому от приближения к центру этой тайной, пульсирующей и завораживающей всех и самое себя, тяжести, укрытой, явленной во внешнем дрожании окрестного воздуха, излучений мелькающих, снующих туда-сюда, все обнимающих, закручивающих, в кокон обволакивающих и вместе с влагой извергаемой медленно, медленно, смиряя всякое сопротивление, в себя втягивающих, всасывающих, растворяющих и изничтожающих с пением сладким, мучительным и все отменяющим, одной воле, в иных недрах коренящейся, воле неподвластного высшего созерцания оставляя быть в рассудке и бытие самоопределяющемся

                 Где моя голова
                 Да приложится
                 Да махроть-трава
                 Да обнаружится

                 С виду синяя
                 Снутри красная
                 Ой, красивая
                 Да прекрасная

                 Ой, держите меня
                 Ой, во мне мечется
                 Ой, тут всех порешу
                 А она ответчица

                 Да неметчица
                 Пулеметчица
                 Антисоветчица
                 Стихийная

                 Где осень расставляла чарки
                 Средь сада на пустых столах
                 И судно лаяли овчарки
                 Словно на дальних берегах

                 Заглянет путник в сад пустой
                 Погладит бедную овчарку
                 Легко отыщет под листвой
                 Поднимет и заглянет в чарку
                 А там – Махроть
                 Всея Руси

                 Там где Энгельсу
                 Сияла красота
                 Там Столыпину
                 Зияла срамота —
                 А где Столыпину
                 Сияла красота
                 Там уж Энгельсу
                 Зияла срамота

                 А посередке
                 Где зияла пустота
                 Там повылезла
                 Святая крыса та

                 И сказала:
                 Здравствуй, Русь! Привет, Господь!
                 Вота я —
                 Твоя любимая махроть.

                 Вот Рейган изучил Россию
                 По картам вдоль и поперек
                 Любовью даже к ней проникся
                 Как к глупой девочке какой
                 Вот щас огромными руками
                 Возьмет ее чтоб отогреть
                 На жарком мериканском сердце
                 Глядь – перед ним она стоит
                 Махроть
                 Всея Руси

                 Она стоит Махроть-девица
                 Пред нею верткий Бао Дай
                 Он говорит: Девица дай!
                 А сам в гримасах корчит лица

                 Она же говорит: Бывало
                 Я многим некогда давала
                 Поляку некогда давала
                 Французу некогда давала
                 И немцу некогда давала
                 Что, помнишь сам, потом бывало
                 Согласен ли?