Читаем Монстры полностью

                 И сплошной кошмар                 Сплошной, сплошной, сплошной                 И ужас!                 Ужас, ужас, ужас, ужас                 И сплошной, сплошной ужас                 И кошмар                                                  и все, и ужас, и кошмар, и сплошной                                                  и кошмар, и все, и все                                                  и ужас, и все-все-все                                                  и кошмар                 Да, да, ужас! уууужаааас! ужжжааас!                 Кошмар потому-что-ты-не-делал-так-а-де-лал-ты-какбывсенаобо-рот                 Нет! Нет! Нет! Нет! Нет!                                                  и нет, и нет-нет-нет                                                  и нет! и нетттт! и нет!                 И нееет!                 Ииии нееееет (безумно!)                 Иии-ии-иии нее-ее-ее-т (непереносимо)                 Ииии нееттттттт (безумно и непереносимо вместе)                 И нет                 А в общем-то – да!                 Я думал о вселенной лучше                 Лучше я думал о вселенной                 Ну, лучше – и лучше, и лучше                 И Господи, как я о ней думал!                 Как, как, как я думал!                                                  и как, и думал, и вселенная, и я,                                                  и она, и думал, и я                                                  и я, я, я                 И-ду-мал-както-лучше о ней о все-ленн-ой-ой-да-думал – лучше я о ней                 Думал-думал-думал (ну, понятно: думал!)                 Нет, нет, нет, думал! (я и говорю: думал!)                 Нет ведь-я-думал-о-вселен-ной-луч-ше-всех (он думал!)                 Но Боже, Боже! Боже                 Я дуууумал о нееей как нииикто друуугой! (да никто просто                                                  и не думал!)                 Боже, Боже, как я думал!                 Я думал о ней! о ней! о ней!                 Боже, как я о ней думал!                 И видимо, все-таки что-то в ней изменилось в результате                 Я не воровал, не воровал                 Нет, нет, я не воровал                 И не воровал, не воровал, не воровал                 И я, и не, и воровал                 Я просто стоял рядом                                                  ведь стоял рядом, рядом, рядом                                                  но не воровал, и стоял, и сидел и сидел                                                  и ведь, и я, и рядом, рядом                                                  и не воровал, не воровал, не воровал (а кто же воровал-то?)                                                  не я! не я! не я!                 Я-не-воро-вал потому что я не-воро-вал                 А кто же?                                                  я не воровал! не воровал! не воровал!                 Яяяя                 Неее                 Вооо (высоко)                 Роооо (выше)                 Ваааал (еще выше)                 Сууууукииии (совсем, совсем высоко)                 Вот и все так – не воровал                 А кто воровал!                 Куда бежать-спасаться коммунисту                 Когда во всех глазах он есть нечист                 А что теперь? – ему бы надо чистым                 Случиться бы! – а он вот – коммунист                 Случившийся                 Может и невинный                 Но коммунист, коммунист, коммунист                 И куда бежать?!                 Куда спасаться!                 Но бежать, бежать, бежать                                                  бежать-бежать-бежать                 И спастись                 И нечист, нечист, и коммунист                 И куда, куда бежать-то!                 Но бежать, бежать, бежать                 Бееее-жаааать!                 Беее-еее-еее-жать!                 Бежать!                 Теперь, теперь, теперь!                 и теперь, и теперь                 и теперь-теперь-теперь                 и теперь                 И теперь-то уж что? – теперь уж и не теперь,                                                  а все в прошлом
Перейти на страницу:

Все книги серии Пригов Д.А. Собрание сочинений в 5 томах

Монады
Монады

«Монады» – один из пяти томов «неполного собрания сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007), ярчайшего представителя поэтического андеграунда 1970–1980-x и художественного лидера актуального искусства в 1990–2000-е, основоположника концептуализма в литературе, лауреата множества международных литературных премий. Не только поэт, романист, драматург, но и художник, акционист, теоретик искусства – Пригов не зря предпочитал ироническое самоопределение «деятель культуры». Охватывая творчество Пригова с середины 1970-х до его посмертно опубликованного романа «Катя китайская», том включает как уже классические тексты, так и новые публикации из оставшегося после смерти Пригова громадного архива.Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия / Стихи и поэзия
Москва
Москва

«Москва» продолжает «неполное собрание сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007), начатое томом «Монады». В томе представлена наиболее полная подборка произведений Пригова, связанных с деконструкцией советских идеологических мифов. В него входят не только знаменитые циклы, объединенные образом Милицанера, но и «Исторические и героические песни», «Культурные песни», «Элегические песни», «Москва и москвичи», «Образ Рейгана в советской литературе», десять Азбук, «Совы» (советские тексты), пьеса «Я играю на гармошке», а также «Обращения к гражданам» – листовки, которые Пригов расклеивал на улицах Москвы в 1986—87 годах (и за которые он был арестован). Наряду с известными произведениями в том включены ранее не публиковавшиеся циклы, в том числе ранние (доконцептуалистские) стихотворения Пригова и целый ряд текстов, объединенных сюжетом прорастания стихов сквозь прозу жизни и прозы сквозь стихотворную ткань. Завершает том мемуарно-фантасмагорический роман «Живите в Москве».Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации. В ряде текстов используется ненормативная лексика.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия
Монстры
Монстры

«Монстры» продолжают «неполное собрание сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007). В этот том включены произведения Пригова, представляющие его оригинальный «теологический проект». Теология Пригова, в равной мере пародийно-комическая и серьезная, предполагает процесс обретения универсального равновесия путем упразднения различий между трансцендентным и повседневным, божественным и дьявольским, человеческим и звериным. Центральной категорией в этом проекте стала категория чудовищного, возникающая в результате совмещения метафизически противоположных состояний. Воплощенная в мотиве монстра, эта тема объединяет различные направления приговских художественно-философских экспериментов: от поэтических изысканий в области «новой антропологии» до «апофатической катафатики» (приговской версии негативного богословия), от размышлений о метафизике творчества до описания монстров истории и властной идеологии, от «Тараканомахии», квазиэпического описания домашней войны с тараканами, до самого крупного и самого сложного прозаического произведения Пригова – романа «Ренат и Дракон». Как и другие тома собрания, «Монстры» включают не только известные читателю, но не публиковавшиеся ранее произведения Пригова, сохранившиеся в домашнем архиве. Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации. В ряде текстов используется ненормативная лексика.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия
Места
Места

Том «Места» продолжает серию публикаций из обширного наследия Д. А. Пригова, начатую томами «Монады», «Москва» и «Монстры». Сюда вошли произведения, в которых на первый план выходит диалектика «своего» и «чужого», локального и универсального, касающаяся различных культурных языков, пространств и форм. Ряд текстов относится к определенным культурным локусам, сложившимся в творчестве Пригова: московское Беляево, Лондон, «Запад», «Восток», пространство сновидений… Большой раздел составляют поэтические и прозаические концептуализации России и русского. В раздел «Территория языка» вошли образцы приговских экспериментов с поэтической формой. «Пушкинские места» представляют работу Пригова с пушкинским мифом, включая, в том числе, фрагменты из его «ремейка» «Евгения Онегина». В книге также наиболее полно представлена драматургия автора (раздел «Пространство сцены»), а завершает ее путевой роман «Только моя Япония». Некоторые тексты воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации.

Дмитрий Александрович Пригов

Современная поэзия

Похожие книги

Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе
Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

Роберт Рождественский заявил о себе громко, со всей искренностью обращаясь к своим сверстникам, «парням с поднятыми воротниками», таким же, как и он сам, в шестидесятые годы, когда поэзия вырвалась на площади и стадионы. Поэт «всегда выделялся несдвигаемой верностью однажды принятым ценностям», по словам Л. А. Аннинского. Для поэта Рождественского не существовало преград, он всегда осваивал целую Вселенную, со всей планетой был на «ты», оставаясь при этом мастером, которому помимо словесного точного удара было свойственно органичное стиховое дыхание. В сердцах людей память о Р. Рождественском навсегда будет связана с его пронзительными по чистоте и высоте чувства стихами о любви, но были и «Реквием», и лирика, и пронзительные последние стихи, и, конечно, песни – они звучали по радио, их пела вся страна, они становились лейтмотивом наших любимых картин. В книге наиболее полно представлены стихотворения, песни, поэмы любимого многими поэта.

Роберт Иванович Рождественский , Роберт Рождественский

Поэзия / Лирика / Песенная поэзия / Стихи и поэзия