Читаем Монстры полностью

бритва, лезвие, полотно, скальпель, игла, гвоздь, отвертка, напильник, заточка, стамеска, топор, пила, коса, сенокосилка, крик зайца в высокой полегшей траве, нож, тесак, клинок, кортик, мятежный броненосец посреди бушующей стихии, кинжал, стилет, финка, ночь, фонарь, аптека, струйка крови сквозь пальцы руки, вжимающей в живот свежевыполненную рану, палаш, клинок, штык, враг на кончике штыка – значит, нет врага! сабля, шпага, рапира, гильотина, Дантон, Марат, Дзержинский, карающий меч революции, Бухарин, Тухачевский, Сталин, Бухарчик, совесть партии, слезливая гадина, челюсть акулы, пасть льва, плюшевый медвежонок в зубах волка отмщения, ружье, автомат, пулемет, свист режущих лопастей, сверкающие крылья неизбежности, неодолимость, необходимость, мгновение, вспышка света и слабое облачко пара отлетающее от вспучивающейся поверхности

10                 Задуманная как Тибет                 Возможной божеской ловитвы                 Москва вздымает свой хребет                 Секущей високосной битвы                 Чтобы идущий на Восток                 Или на Запад или прочья                 Всегда б подрезал свой росток                 До уровня Адылипр Очья                 Ей единственного на всех заданного                 Как пелось в древних песнях о Милицанере                 Я к вам пришел живой небесной бритвой                 Чтоб разделить, а не объединять                 Чтоб слева шмякалось о землю все земное                 А справа чтоб светясь висел конструкт                 Государственности                 А я в крови стоял посередине                 Ведь кто поймет?! а кто поймет —                 Поймет!11                 О, взрежь мое точное нечто                 Чтоб было – неточные два                 Раздвинутые едва                 Чтоб лезвие бритвы конечной                 Лишь сунуть и тут же – назад                 Чтоб было как прежде, но сад                 Цветущий                 Внутри забезумствовал12                 Среди второй Бхагавад-Гиты                 Арджуна-Ленин зрит лингам                 Разверстым ртом он мечет бритвы                 Срезая головы врагам                 И возвращаясь с легким пеньем                 Над светом русских деревень                 Они ложатся опереньем                 В дважды обернутую тень                 Его крыла13                 Чапаев скачет на коне                 Размахивая острой бритвой                 А после в комнату ко мне                 Вползает с тихою молитвой:                 – Прости! Прости! я не хотел!                 Я думал, будет все иначе! —                 – Вставай, несчастный, и скачи!                 И пой! и продолжай, что начал!                 Уже ни тебе, ни нам нет иного пути14                 Хотите ли вы Бритву? —                 Спросили как-то нас                 Нет, мы хотим хуитву! —                 И возникла сей же час                 Пред нами                 Но страшнее во сто крат                 Бритвы                 Поскольку бессмысленная к тому ж15

Далее выстраивается ряд:

бритва, острие, стремительность, опережение, проникновение, пророческий призыв и вскидывающиеся в призыве руки, прикосновение неведомого, отталкивание явного, очищение и восторг, мгновенное решение, озарение, откровение, открытие невозможных доселе возможностей – таблица Менделеева, теория Эйнштейна, скорость дней и событий, вихри национальных порывов, сталь государственной воли, наши, ненаши, ничьи, всеобщие и запредельные, Гитлер и клюв клекочущего орла, Сталин и прозрачный взгляд рыси, и скульптурная воля великого Александра, и замертво откинутый пурпурный плащ Цезаря, воля и кулак, явление истины в образе маленькой голой девочки, прозрачная вода, холод, Тибет, чаша, снег и снег, и снег и снег

16                 Еду, еду на коне                 Сабелькой играя                 А навстречу едет мне                 Бритва молодая                 И поводья теребя                 Говорит гарцуя:                 – Дай-ка, миленький, тебя                 В губы поцелую                 Ради Сына и Отца! —                 И меня целует                 А поперек моего лица                 Роза расцветает                 Несравненная17                 Мне нету пользы в малой бритве                 Ко мне приходят не за этим                 В особенности, скажем, дети                 Они для будущей битвы                 Приходят как нарыв созревший                 Кто взрежет их и скажет: Дети!                 Вы готовы!18
Перейти на страницу:

Все книги серии Пригов Д.А. Собрание сочинений в 5 томах

Монады
Монады

«Монады» – один из пяти томов «неполного собрания сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007), ярчайшего представителя поэтического андеграунда 1970–1980-x и художественного лидера актуального искусства в 1990–2000-е, основоположника концептуализма в литературе, лауреата множества международных литературных премий. Не только поэт, романист, драматург, но и художник, акционист, теоретик искусства – Пригов не зря предпочитал ироническое самоопределение «деятель культуры». Охватывая творчество Пригова с середины 1970-х до его посмертно опубликованного романа «Катя китайская», том включает как уже классические тексты, так и новые публикации из оставшегося после смерти Пригова громадного архива.Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия / Стихи и поэзия
Москва
Москва

«Москва» продолжает «неполное собрание сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007), начатое томом «Монады». В томе представлена наиболее полная подборка произведений Пригова, связанных с деконструкцией советских идеологических мифов. В него входят не только знаменитые циклы, объединенные образом Милицанера, но и «Исторические и героические песни», «Культурные песни», «Элегические песни», «Москва и москвичи», «Образ Рейгана в советской литературе», десять Азбук, «Совы» (советские тексты), пьеса «Я играю на гармошке», а также «Обращения к гражданам» – листовки, которые Пригов расклеивал на улицах Москвы в 1986—87 годах (и за которые он был арестован). Наряду с известными произведениями в том включены ранее не публиковавшиеся циклы, в том числе ранние (доконцептуалистские) стихотворения Пригова и целый ряд текстов, объединенных сюжетом прорастания стихов сквозь прозу жизни и прозы сквозь стихотворную ткань. Завершает том мемуарно-фантасмагорический роман «Живите в Москве».Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации. В ряде текстов используется ненормативная лексика.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия
Монстры
Монстры

«Монстры» продолжают «неполное собрание сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007). В этот том включены произведения Пригова, представляющие его оригинальный «теологический проект». Теология Пригова, в равной мере пародийно-комическая и серьезная, предполагает процесс обретения универсального равновесия путем упразднения различий между трансцендентным и повседневным, божественным и дьявольским, человеческим и звериным. Центральной категорией в этом проекте стала категория чудовищного, возникающая в результате совмещения метафизически противоположных состояний. Воплощенная в мотиве монстра, эта тема объединяет различные направления приговских художественно-философских экспериментов: от поэтических изысканий в области «новой антропологии» до «апофатической катафатики» (приговской версии негативного богословия), от размышлений о метафизике творчества до описания монстров истории и властной идеологии, от «Тараканомахии», квазиэпического описания домашней войны с тараканами, до самого крупного и самого сложного прозаического произведения Пригова – романа «Ренат и Дракон». Как и другие тома собрания, «Монстры» включают не только известные читателю, но не публиковавшиеся ранее произведения Пригова, сохранившиеся в домашнем архиве. Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации. В ряде текстов используется ненормативная лексика.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия
Места
Места

Том «Места» продолжает серию публикаций из обширного наследия Д. А. Пригова, начатую томами «Монады», «Москва» и «Монстры». Сюда вошли произведения, в которых на первый план выходит диалектика «своего» и «чужого», локального и универсального, касающаяся различных культурных языков, пространств и форм. Ряд текстов относится к определенным культурным локусам, сложившимся в творчестве Пригова: московское Беляево, Лондон, «Запад», «Восток», пространство сновидений… Большой раздел составляют поэтические и прозаические концептуализации России и русского. В раздел «Территория языка» вошли образцы приговских экспериментов с поэтической формой. «Пушкинские места» представляют работу Пригова с пушкинским мифом, включая, в том числе, фрагменты из его «ремейка» «Евгения Онегина». В книге также наиболее полно представлена драматургия автора (раздел «Пространство сцены»), а завершает ее путевой роман «Только моя Япония». Некоторые тексты воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации.

Дмитрий Александрович Пригов

Современная поэзия

Похожие книги

Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе
Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

Роберт Рождественский заявил о себе громко, со всей искренностью обращаясь к своим сверстникам, «парням с поднятыми воротниками», таким же, как и он сам, в шестидесятые годы, когда поэзия вырвалась на площади и стадионы. Поэт «всегда выделялся несдвигаемой верностью однажды принятым ценностям», по словам Л. А. Аннинского. Для поэта Рождественского не существовало преград, он всегда осваивал целую Вселенную, со всей планетой был на «ты», оставаясь при этом мастером, которому помимо словесного точного удара было свойственно органичное стиховое дыхание. В сердцах людей память о Р. Рождественском навсегда будет связана с его пронзительными по чистоте и высоте чувства стихами о любви, но были и «Реквием», и лирика, и пронзительные последние стихи, и, конечно, песни – они звучали по радио, их пела вся страна, они становились лейтмотивом наших любимых картин. В книге наиболее полно представлены стихотворения, песни, поэмы любимого многими поэта.

Роберт Иванович Рождественский , Роберт Рождественский

Поэзия / Лирика / Песенная поэзия / Стихи и поэзия