Монстры Лавкрафта

Когда она пробиралась через кухню, в ее голове пронесся образ: человек, смотрящий на нее через плечо – его глаза округлились от потрясения, которое читалось на его лице. На нем был серый пиджак, но у нее не было времени его разглядеть, потому что на его место пришел другой человек, в белом халате и в белом головном уборе. Он открыл рот и закричал: «Йа Аллах!»[81] Его глаза были скрыты солнечными очками, в линзах которых отражалось что-то отвратительное. Оно набросилось на него, выпустив когти. Она бросилась бежать через кухню, врезаясь в барную стойку, стоявшую посреди нее. Высокие стеклянные цилиндры, в которых мама хранила крупы, попадали на пол, где взорвались, как множество маленьких бомб, рассыпав стекло и кукурузные хлопья по плитке. Она отошла от барной стойки и посмотрела вниз, на мужчину, чьи глаза вращались, а изо рта по всклокоченной бороде пузырилась кровь. Когти ее правой руки скользнули глубже в его челюсть. Следующий мужчина, которого она увидела, был одет в смокинг – его белая рубашка побагровела от крови, льющейся из раны на его горле. Пошатываясь, она вышла из кухни и двинулась по коридору к лестнице на второй этаж. Незрячие глаза светловолосого мальчика (Джим?), чье горло и грудь представляли собой груду мяса и костей, смотрели на нее, пока какой-то мужчина стонал где-то вне поля ее зрения (дедушка?). Мужчина в халате выставил перед собой руки, отступая от нее. Она задела плечами дверь, ведущую в дедушкину часть дома, и увидела испуганное выражение лица молодого человека. По его круглому веснушчатому лицу и кудрявым волосам она поняла, что это Джош. Она слышала голос дедушки, кричащий что-то вроде: «Ты этого хотел? Этого?»

Сиделка оставила дверь в дедушкину спальню приоткрытой. Рэйчел распахнула ее и прошла через порог.

Несмотря на охватившее ее неудержимое безумие, у нее промелькнула мысль: «Так вот как выглядит его комната». Она оказалась больше, чем Рэйчел могла себе представить. В дальнем углу стояла широченная кровать, накрытая клетчатым одеялом. Рядом была тумбочка с лампой, которую можно было наклонять в разные стороны, направляя свет. В другом конце комнаты дед сидел и дремал в кресле. На его ноги и колени было наброшено вязаное одеяло, а грудь и руки покрывал плотный тяжелый халат. Его лицо было именно таким, каким она его себе представляла, – плоть на кости, опущенные уголки рта, тупой нос, впалые глаза под тенью бровей. Морщины, будто русла пересохших рек, рассекали его кожу, которая утратила въедавшийся годами загар. Следы инсульта были заметны в провисшей части его лица, которая придавала ему комично угрюмый вид. В ее мыслях пронеслось мимолетное воспоминание о том, как они с Джошем пародировали деда. Она наклонилась к нему ближе.

Он открыл глаза, и она отпрянула, ударившись о стену. Несмотря на то что он едва поднял веки, его голос звучал ровно. Кивнув, он произнес:

– Я гадал, ты ли это… – он провел языком по губам. – Попытался с… Джимом, – он покачал головой. – Не мог… оставлять следов. Зверю нужно было… есть… – он пожал плечами. – Потерял… Джошуа…

Пытался ли он провести такой же эксперимент с Джошем? Разве это важно? Гнев охватил ее, будто поток лавы, вырвавшейся из вулкана, и понес ее далеко, в то место, где она обитала. Она присела, чтобы не упасть. Она чувствовала, как когти показываются из кончиков ее пальцев, во рту вырастают клыки. Ее гнев возрастал, испепеляя все на своем пути. Она отодвинула губы и зашипела – это был протяжный свистящий звук ярости. Это привлекло внимание деда, забывшегося в воспоминаниях.

Он видел, как она обнажила зубы и подняла когти. Выражение его лица чем-то напоминало удовлетворение.

– Моя ты умница, – сказал он.

Они могут вызывать змей, с огромным удовольствием играют с ними и держат их на руках. Их собственный укус становится ядовитым для не привитых таким же способом людей. Так в них переливается змеиная часть.

Натаниэль Готорн «Записные книжки»

Алфавитный указатель монстров

Азатот

Он вспомнил древние мифы об Абсолютном Хаосе, где обретается слепой и безумный бог Азатот, Вседержитель Всего, окруженный верной ордой безумных безликих танцоров и убаюканный тонким монотонным писком демонической флейты, пляшущей в лапах безымянного существа.[82]

Г. Ф. Лавкрафт, «Скиталец тьмы» («Странные истории», 1935)