Монтайю, окситанская деревня (1294-1324)

Вернемся к нашей основной проблеме, которой в данный момент является бедность: враждебность сабартесских крестьян десятине, индульгенциям, каким-то другим церковным способам изымать деньги объясняется недовольством сельских жителей теми, кто обладает властью и богатством во «внешнем» обществе. Но эта враждебность непосредственно подкрепляется, даже у самых простых земледельцев, евангельскими предостережениями. Согласно им, богатым нет места в раю. Верблюд никак не пролезет в игольное ушко, а богач никак не может получить спасение, — говорит управляющий Раймон Руссель супруге шателена Монтайю[927]. — А потому нет спасения для богатых: ни для королей, ни для принцев, ни для прелатов или монахов. Этот текст Русселя достаточно интересен: он датируется 1294 годом, то есть временем до начала местной пропагандистской деятельности братьев Отье. Он свидетельствует о существовании еще до того у крестьянского населения Монтайю и Сабартеса демократически-евангельского настроя, настроя, который побуждает своих носителей задаваться вопросами о бедности или, точнее, о богатстве, которое считается несовместимым со спасением. Этот настрой будет существовать долго! Он будет проявляться даже в беседах волокит со своими любезными. Если у кого есть богатства, то спастись никак нельзя, — заявляет башмачник Виталь своей Вюиссане (I, 457). — Только и могут спастись бедняки из веры и из секты добрых христиан.

Гийом Остац, байль Орнолака, доводит это возвышение бедности как основания спасения до схемы социального переворота на том свете. Те, у кого все блага в этой жизни, могут рассчитывать лишь на дурную жизнь на том свете, — говорит байль одной женщине из Орнолака во время беседы, проходящей во дворе какого-то дома (I, 197, 207—208). — И наоборот, те, у кого в этой жизни лишь беда, в будущей жизни станут славно жить.

По существу, богатых часто считают трусами; они предпочитают сохранение своих благ в этом мире поиску спасения на том свете. Мэтр Салакру из Буана очень любил еретиков, — рассказывает Сибилла Пьер, жена скотовода из Арка. — Но всякий раз, как в его доме оказывались еретики, он ворчал, вопил и бранился на них. Это потому, что он был богат и боялся потерять свои богатства (II, 425).

Итак, деньги портят. Человек, родившийся или ставший бедным, отправится в рай, при условии, что он полностью и добровольно принимает свою бедность. С богатым — наоборот. Ему есть что терять в этой жизни. Лишенный личного достоинства, он гарантирует себе прискорбную участь после смерти. Такова радикальная версия, доходящая до добровольного принятия нестяжательства, которая бытует в инаковерующей Монтайю. Она бытует также и почти повсюду в округе. Выражаясь социологически, незачем развязывать классовую борьбу на земле; на практике подобная борьба между мирянами ничуть не заметна в Сабартесе.