Мопассан

Жизель, вероятно, предложила встретиться на балу в Опере. Ги ответил ей, вновь процитировав Шопенгауэра: «Да, я фавн». Фавн с головы до ног. Я провожу целые месяцы в деревне в одиночестве. Ночь на воде в полном одиночестве. Совсем один всю ночь. День в лесах или в виноградниках. Под неистовым солнцем — совсем один весь день… Я люблю плоть женщины той же любовью, какой я люблю траву, реки, море. Я терпеть не могу пошлости, банальности, невыразительности.

Итак, сударыня, я предпочел бы встретиться с вами не на балу в Опере! Что касается Венеции, то это поэзия, а вам ведь известно, что я ее не люблю…»

Вот это уже тон Милого друга. Бал в Опере! Для такого мужчины, как он, и для такой женщины, как она.

Для того чтобы окончательно удостовериться в подлинности этих писем, не хватает только одного: самих писем.

Как человек многоопытный, Ги предлагает для встречи павильон Генриха IV в Сен-Жермен. Ответ великолепен:

«— Отель.

«— Як вашим услугам, сударыня. Где пожелаете, когда пожелаете».

Но мы помним, как автор «Сестер Рондоли» ненавидит отели:

«Вы знаете так же, как и я, что такое комната в отеле — ее некомфортабельность, ее леденящая необжитость. Быть может, вы не сочтете за труд прийти ко мне?»

Надо думать, она согласилась: «Сударыня, я жду вас в субботу, если только вы не отмените своего решения. Моя квартира на четвертом этаже, направо, левая дверь. К тому же моя визитная карточка приклеена на двери…»

Мопассан на улице Моншанен жил на первом этаже. Следовательно, Жизель нанесла ему первый визит на Улицу Дюлон до апреля 1884 года.

Ги сам рассказывает об этом первом свидании: «Сударыня, вы убедились в том, что я вел себя безукоризненно. Я удалил слугу, вы даже не подумали о том, что ваши прелестные кружева, которыми вы из предосторожности закрыли лицо, могли бы с успехом заменить кляп, если бы вы начали кричать… Теперь вы увидели собственными глазами, что медведь — картонный… Итак, когда же вы придете опять?..

P. S. Просьба: приходите в том же платье. Почему? О, это мое дело!»

К письму он прилагает свою фотографию, сделанную Этьеном Каржа. В ответ она присылает ему свою, на которой она изображена обнаженной — похожая на костлявую герцогиню Альба. Ги отвечает стихами, очень далекими от тех, которые украшают веер графини _% Потоцкой.

ЖЕЛАНИЯ ФАВНА

Той, которая открыла мне любовь

О, плоть дрожит, вздымается, пьянея,
Душа трепещет как струна — и вот
Мой разум, вожделеньем пламенея,
Все к новым наслаждениям зовет…[104]

Далее, к сожалению, нельзя опубликовать ни единого слова.

Эта пара с истрепанными нервами опустится на самое дно интимной преисподней.

Ги и Жизель, одетая в костюм ученика коллежа, вместе отправляются в заведение типа дома Телье. В своих «Воспоминаниях» Франсуа Тассар также упоминает «ученика коллежа»: «Большие черные глаза, мелко вьющиеся волосы». Этот бойкий ученик ловко обвел вокруг пальца целое общество красивых дам и… самого Франсуа. (Это, впрочем, было совсем не сложно!) «Опять слышен звонок. Я открываю и оказываюсь лицом к лицу с учеником коллежа. Я провожаю его в салон. Он держится очень непосредственно, здоровается сначала с моим хозяином, потом с дамами… Он напоминает угловатого и немного оторопевшего школяра… Дамам очень хотелось проведать, кто этот очаровательный юнец; они этого никогда не узнали».

Жизель не скрывает своей склонности к извращениям. Ги поощряет Жизель, считая при этом, однако, что она несколько перебарщивает. Да, представьте, это ему приходится время от времени одергивать свою любовницу!

Вскоре Ги начинает удлинять промежутки между свиданиями. Он старается выиграть время. Это его тактика. «Я занят в четверг, — обедаю у Золя. Я могу располагать только пятницей. Устраивает ли вас этот вечер? Целую… руки».

И вдруг Жизель д’Эсток получает письмо без даты со штемпелем Марселя.

«Я уехал в Сахару!!! Это далекое путешествие соблазнило меня, и, честное слово, я отправился в дорогу тотчас же, как принял решение, дабы успеть присоединиться к экспедиционному корпусу, отправляющемуся на борьбу с героическим, неуловимым мятежником Бу Дмама.

Не сердитесь на меня, мой милый друг, за это внезапное решение. Вы же знаете, что я необузданный бродяга. Я напишу вам из пустыни… Целую вас всю, Ги де Мопассан».