Мопассан

И января он провел неспокойную ночь. Приходил сатана. Ги обтер, все тело туалетной водой (старая боязнь микробов и устойчивая привычка к водным процедурам). Он снова рассуждал о соли, проникшей в его мозг. Затем он потребовал почту и газеты.

Просветление длится недолго. Земля кишмя кишит насекомыми, выделяющими морфий. Он слышит, как в парке ревет чернь (историческая реминисценция по поводу гибели принцессы де Ламбаль). Он общается с мертвыми. Смерти не существует. Он беседует с Флобером и Эрве.

— Их голоса так слабы, словно бы они доносятся издалека…

Ги написал письмо Людовику XIII, советуя ему построить великолепные могилы, комфортабельные, с холодными и горячими ваннами (разумеется!). С покойниками, содержащимися в таких прекрасных условиях, будет нетрудно общаться через маленькое окошко.

Бред величия все усиливается: за его пребывание здесь платят его друзья Ротшильды. Однако он предпочитает вернуться к себе — в самый роскошный дом Парижа.

14 января он заявляет:

— Бог изрек во всеуслышание на весь Париж с высоты Эйфелевой башни (эта фантазия — фантазия именно Мопассана, а не другого больного), что господин де Мопассан — сын бога и Иисуса Христа!

Он скажет также: «Иисус Христос спал с моей матерью. Я сын бога!» Удивительный эпилог к «Пьеру и Жану».

18 января Мопассан жалуется:

— Снаряды, выпущенные в дом, взорвались!

Эрве просит Ги расширить его могилу (виновность перед братом и навязчивая мысль о смерти).

Страх, подспудно таившийся в его творчестве, высвобождается. Страх перед ночью превращается в страх перед смертью. Страх, страх, страх…

23 января он бредит:

— Дайте же мне яйца! Я заплачу сто тысяч франков… Нотариус продал мой дом в Этрета за 1500 франков. Он стоил 35 тысяч. Это принесло мне сто тысяч убытка. Мою рукопись, которую я хотел уничтожить, украл сатана!

Этот ужасный январь тянется так медленно!

— Оллендорфа и Авара вывели на чистую воду (профессиональное недоверие к издателям. — А. Л.). Вайк обнаружил их тайник. Сорок миллионов положены на мое имя! Жакоб (его поверенный. — А. Л.) арестован. Пятьсот тысяч франков, которые он должен был получить в Америке, переведены на Французский банк. Ио это не пятьсот тысяч франков, а пятьсот миллионов! Меня засадят в тюрьму так же, как и Франсуа за «дело Ротшильда»!

28 января он швыряет мед, который ему принесли. Мед смертелен, потому что пчелы собирают нектар с наперстянки.

29-го он кричит, обращаясь к невидимому существу:

— Ты лжешь! Это неправда! Сегодня я не ем — я причащаюсь!

Он продолжает разговаривать со стеной:

— Эрве, Эрве! Меня хотят убить! Сожгите все бумаги, убейте жандарма!

31-го он заказывает завтрак для своей матери, невестки, племянницы Симоны и Эрве.

— Они здесь, но они не знают, где дверь. Кстати, доктор Мерио, вы получили шестьдесят миллионов, которые мой нотариус приготовил для Панамы?

Франсуа хочет отравить его, поливая ему вино на пуп. Белое вино — это лак. Он снова возвращается к яйцам. В погребе доктора Мерио хранится тысяча двести яиц. А искусственные желудки (неотвязная мысль) стоят двенадцать тысяч франков.

— У всех католиков искусственные желудки.

Папа римский, бог, дьявол, католики, религиозная озабоченность преследуют его:

— Оденьте меня — я отправляюсь на поезде в чистилище.

9 февраля он без конца твердит о враче, который согласно семейной легенде принимал его во время родов Лоры и долго выправлял ему череп, как то было принято в деревнях. 10-го он утверждает, что его похоронили за день до этого, отзывается о боге как о «глупом старике» и зовет «пожарников», чтобы они извлекли снаряды из-под монастыря.

Назавтра он поносит доктора Мерио:

— Ты грязный старикашка! Боже, вы сумасшедший! Франсуа только что признался мне, что украл у меня восемьсот миллионов… Это не я, это барон де Во объявил войну! Вы не можете меня убить — я неуязвим… Я сам убью всех чертей!

Это продолжение безумия «Анжелюса» и «Бесполезной красоты», фантастическое искажение «дел божьих». Время от времени возникает какая-то понятная деталь, и снова тьма воцаряется в тайниках его сознания.

— Это не телятина. Это человеческий зародыш. О, до чего омерзительны эти женщины!.. Мне было двенадцать лет… Все прекрасно знали, что мадемуазель X… развратна, а вы говорите, что я… ее! Вы лгун, старый каналья, старый прохвост!..

14, 15, 16 февраля его посетили Оллендорф, Жакоб и Казалис, с которыми он долго беседовал. 16-го вновь жестокая вспышка, в которой перемешаны черти, угрозы в адрес бога, военный разгром:

— Только черти вечны. Я сильнее бога. Французская армия обесчещена, она в плачевном состоянии.

Весь этот бред тесно связан с личностью, находящейся в состоянии распада.

20 февраля:

— Люцифер погубил себя мадерой. Все женщины мира были обесчещены мною!

23 февраля:

— Я убью бога, заразив его черной оспой.

2 марта:

— Мертвые говорят.

9 марта:

— Повара, пожарники, принесите курицу с рисом!

И снова приступ богохульства: