Мор

Сердце при этой мысли совершает неописуемый кульбит.

– Ты специально это сделал, – обвиняю я.

– Сделал что? – всадник поднимается на ноги с другой стороны палатки и отряхивает руки.

– Выбрал такую маленькую палатку.

Он подходит ко мне и окидывает палатку оценивающим взглядом, мускулистые руки сложены на груди. Латы и оружие сбились на сторону, так что видна шелковистая черная рубашка, плотно облегающая широкие плечи и грудь.

– Могла бы быть и побольше, – соглашается Мор. И идет прочь, по дороге снимая с себя доспехи.

В смысле?

Я кусаю нижнюю губу. К этому времени дождь усиливается, и ясно, что он зарядил надолго. Спать в такую ночь снаружи я точно не смогу. Кроме прочего, для этого просто недостаточно одеял.

То есть, действительно придется прижиматься к Мору. Эта мысль меня нервирует, особенно, когда я вспоминаю наш вчерашний поцелуй.

Я украдкой кошусь на всадника, который присел на корточки у чадящего костерка.

Почему он так спокоен, его это не волнует?

Почувствовав на себе мой взгляд – а я смотрю уже не таясь, – он оглядывается. Выпрямившись, замечает выражение моего лица.

– Что случилось, Сара?

Сара. В том, как он произносит мое имя, слышится мольба.

– Ничего, – говорю я, растирая руки. Меня знобит, несмотря на теплую одежду.

Заметив это, всадник морщит лоб.

– Это не ничего, – Мор встает и оглядывается. – Что тебя напугало?

Не буду я говорить с ним на эту тему. Не буду.

Я отбрасываю волосы с лица.

– Просто… что-то послышалось.

Мор хмурится.

– Любой, кто попытается к нам приблизиться, обречен. Ты в безопасности, Сара.

Нет, я как раз в опасности. И исходит она не от него, а от моего собственного сердца.

Глава 25

Плотнее кутаясь в куртку, я смотрю на чадящий костерок между мной и Мором. Ночь принесла с собой такой кусачий мороз, от которого не защитит даже настоящий жаркий костер.

А нашему чахлому костерку до настоящего далеко.

Дождь не прекращается, но пока не разошелся до того, чтобы загнать меня в Палатку Обреченных.

Наш ужин уютно разместился в желудке.

Не наш ужин, мысленно поправляю я себя. Твой ужин.

Мор отказался есть то, что мы привезли с собой, и пить ничего не стал, даже воду.

У меня нет в этом потребности, Сара, сказал он, когда я стала угощать его. А тебе нужна еда.

Потребности, может, и нет, но он провожает глазами каждый кусок, который я отправляю в рот.

Возможно, эти вещи ему не нужны, но он их распробовал и вошел во вкус.

Я сжимаю в ладонях металлическую кружку с чаем, грею об нее пальцы.

Взгляд Мора поверх костра ласков, как прикосновения любовника. Я буквально чувствую, как он нежно гладит меня по обнаженной коже.

Я встречаюсь с ним глазами.

Дым костра смазывает и искажает черты всадника, но я все же различаю его волевой подбородок и золотые локоны. Одну ногу он вытянул перед собой, вторую, согнутую, подтянул к груди.

Даже если холод ему и неприятен, он этого не показывает.

Всадник смотрит на меня, выражение его лица одновременно и знакомое, и необычное. Этот взгляд заставляет меня опустить голову и нервно заправить за ухо прядь, словно я кокетливая вертихвостка. Этот взгляд напоминает мне, что, какими бы ни были его намерения, Мор все-таки мужчина, к тому же очень привлекательный.

– Что? – спрашиваю я, не переставая покачивать в руках кружку.

Это же не вино, а чай, Берн, идиотка. Его не нужно крутить, чтобы раскрылся аромат.

– Не понимаю вопроса, – говорит он.

Конечно, где ему понять.

– Ты на меня смотришь, – поясняю я. – Я хочу знать, почему.

– Разве я не могу смотреть на тебя без объяснения причин?

– Пялиться на человека неприлично, – буркаю я, отводя взгляд.

– Ты обижена? – надо же, заинтересовался.

Я польщена. И это меня обижает.

– Мне неловко, – отвечаю я. – Я чувствую неловкость.

– Меня это не удивляет, – говорит он, как бы сам себе. – Ты хочешь, чтобы я понял тебе подобных, но стоит мне проявить интерес, обвиняешь меня в любопытстве.

Мне нечего возразить. Я даже не знаю, прав он или просто нашел подходящие слова, благодаря которым кажется, что он прав.

Но я не собираюсь заниматься психоанализом.

– Уговорил, – я делаю глоток из кружки и поднимаю на Мора глаза. – Смотри, сколько влезет.

Его взгляд остается невозмутимым.

– Ладно.

Я уже хочу отвернуться, потому что это жутко странное ощущение, когда кто-то откровенно тебя оценивает, но – нет, постой-ка. Если он на меня пялится, почему мне нельзя? Я тоже буду.

И я разглядываю – начинаю с изогнутых зубцов золотой короны, перехожу к темной рубашке и дальше, к мягким кожаным ботинкам. Перевожу взгляд на кисти рук – у него на редкость изящные для мужчины руки.

Ну, разумеется, Сара. Все в нем изящно и привлекательно. Это ты, ворона, только сейчас начинаешь различать детали.

Заметив мой испытующий взгляд, Мор улыбается и – чем хотите поклянусь – слегка расправляет плечи.