Мор, ученик Смерти

урчание. Вечер как раз вступил в ту интересную фазу, когда все уже выпили слишком

много, но все же недостаточно, чтобы свалиться замертво. Это была та самая стадия, во

время которой человек творит вещи, о которых позже вспоминает с алой краской стыда —

например дует в бумажную пищалку и смеется до тошноты.

Фактически, около двух сотен гостей патриция сейчас были заняты тем, что

спотыкались и пинались, претворяя в жизнь Танец Змеи, образчик своеобразного

морпоркского фольклора. Исполнителям надлежало надраться, ухватить за талию впереди

стоящего и, образовав таким образом длинного суставчатого крокодила, проскакать,

заливаясь оглушительным гоготом и совершая непредсказуемые повороты, сквозь как

можно большее количество помещений, желательно содержащих бьющиеся предметы.

При этом обязательно нужно вскидывать ноги в неопределенном направлении в такт

ритму танца (или, на худой конец, в такт хоть какому-то ритму). Танцевали уже добрых

полчаса, «змея» проползла по всем комнатам во дворце и вобрала в себя двух троллей,

повара, главного патрицианского мучителя, трех официантов, случайно подвернувшегося

нищего попрошайку и ручного болотного дракончика.

Где-то в середине «змеи» плясал жирный лорд Дубиноуз Щеботанский, наследник

прославленных Щеботанских поместий. На данный момент его внимание было целиком

поглощено тонкими, вцепившимися ему в пояс, пальцами.

Погруженный в алькогольную ванну мозг упорно выбулькивал сигналы тревоги.

— Послушай, — позвал он через плечо, когда они в десятый развеселый раз пошли

огибать огромную кухню, — не так крепко, пожалуйста.

— О, ПРОСТИ, РАДИ ВСЕХ БОГОВ.

— Проехали, старина. Я тебя знаю? — осведомился лорд Дубиноуз, делая энергичный

мах ногой в такт ухающему на весь дворец ритму.

— ДУМАЮ, ВРЯД ЛИ. ОБЪЯСНИ МНЕ, ПОЖАЛУЙСТА, В ЧЕМ СМЫСЛ ЭТОГО

ЗАНЯТИЯ?

— Что? — прокричал лорд Дубиноуз, перекрывая звон брызнувших осколков, — это

кто-то под веселые возгласы всеобщего одобрения пнул кабинет со стеклянными

дверцами.

— ЧТО МЫ ТАКОЕ ДЕЛАЕМ? повторил вопрос голос с ровной интонацией

железного терпения.

— Ты что, никогда раньше не бывал на вечеринках? Кстати, осторожно, здесь стекло.

— БОЮСЬ, Я НЕ РАЗОБРАЛСЯ В ВОПРОСЕ ДОСКОНАЛЬНО, КАК МНЕ

ХОТЕЛОСЬ БЫ.

ЭТО ИМЕЕТ КАКОЕ-ТО ОТНОШЕНИЕ К СЕКСУ?

— Нет, если только мы не начнем забирать покруче, старина. Если ты понимаешь, о

чем я… — Его светлость игриво подпихнула невидимого гостя локтем. — У-у-х, —

восторженно произнес он.

Оглушительный грохот впереди ознаменовал собой уход в небытие буфета для

холодных закусок.

— НЕТ.

— Что?

— НЕ ПОНИМАЮ.

— Осторожно, крем, он скользкий. Слушай, это просто танец, ясно? Ты делаешь это

для веселья.

— ДЛЯ ВЕСЕЛЬЯ.

— Правильно. Дада, дада, да — брык! Воцарилась пауза. Мгновение тишины,

казалось, можно было пощупать.

— КТО ТАКОЙ ЭТОТ ВЕСЕЛЬЕ?

— Нет, веселье — это не кто, веселье — это то, что ты испытываешь.

— ТАК МЫ ВСЕ ИСПЫТЫВАЕМ ВЕСЕЛЬЕ?

— Мне казалось, что я испытывал, — в тоне его светлости чувствовалась

неуверенность. Голос у его уха вызывал смутное беспокойство; казалось, слова поступают

прямо в мозг лорда.

— В ЧЕМ ЗАКЛЮЧАЕТСЯ ВЕСЕЛЬЕ?

— Вот в этом!

— ТАК ВЕСЕЛЬЕ — ЭТО КОГДА ТЫ ВЗБРЫКИВАЕШЬ НОГАМИ ЧТО ЕСТЬ СИЛ?

— Частично и в этом. Брык!

— И СЛУШАТЬ ГРОМКУЮ МУЗЫКУ В ЖАРКО НАТОПЛЕННЫХ КОМНАТАХ —

ВЕСЕЛЬЕ?

— Наверное.

— А КАК ПРОЯВЛЯЕТСЯ ВЕСЕЛЬЕ?

— В том, что… Слушай, или тебе весело, или тебе невесело. Ты просто знаешь это, и

вовсе ни к чему спрашивать меня, усек? И вообще, откуда ты такой взялся? Ты из друзей

патриция?

— СКАЖЕМ ТАК, Я ЧУВСТВУЮ В НЕМ РОДСТВЕННУЮ ДУШУ. У МЕНЯ

ВОЗНИКЛА ПОТРЕБНОСТЬ УЗНАТЬ ЧТО-ТО О ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ УДОВОЛЬСТВИЯХ.

— Похоже, тебе много чего доведется узнать.

— ДОГАДЫВАЮСЬ. ПОЖАЛУЙСТА, ИЗВИНИ МЕНЯ ЗА МОЕ ПЛАЧЕВНОЕ

НЕВЕЖЕСТВО.

ЕДИНСТВЕННОЕ, ЧЕГО Я ЖЕЛАЮ, ЭТО ЗНАТЬ. ВСЕ ЭТИ ЛЮДИ —

ПОЖАЛУЙСТА, СКАЖИ, ОНИ ЧТО, ВЕСЕЛЯТСЯ?

— Да!

— В ТАКОМ СЛУЧАЕ, ЭТО ВЕСЕЛЬЕ.

— Рад, что мы наконец-то разобрались. Осторожно, кресло, — как-то невесело отрезал

неприятно протрезвевший лорд Дубиноуз.

Голос у него за спиной тихо произнес:

— ЭТО НАЗЫВАЕТСЯ ВЕСЕЛЬЕМ. ПИТЬ СЛИШКОМ МНОГО — ЭТО ВЕСЕЛО.

МЫ ВЕСЕЛИМСЯ. ОН ВЕСЕЛИТСЯ. ЭТО ВЕСЕЛЬЕ.

— КАК ВЕСЕЛО.

Следующий в цепочке ручной болотный дракончик патриция мрачно держался за

костлявые бедра и думал: «Стражники, не стражники, но когда мы снова будем проходить

мимо открытого окна, я, б…, так рвану, только меня и видели…»

* * *

Кели выпрямилась, сидя на кровати.

— Ни шагу больше! — крикнула она. — Стража!

— Мы не смогли остановить его, — произнес первый стражник, пристыженно

просовывая голову в проем между дверью и косяком.

— Он просто толкнул дверь… — раздался голос второго, стоявшего с другой стороны

косяка.

— К тому же волшебник сказал, что так и надо, а нам было велено слушаться его,

потому что…

— Хорошо, просто прекрасно. Пусть люди гибнут, это никого не волнует, раздраженно

воскликнула Кели и положила арбалет на место, на столик у кровати, забыв, к сожалению, вытащить из него стрелу.

Раздались щелчок, звук удара натянутой жилы о металл, свист воздуха и стон. Стон

исходил от Кувыркса. Мор крутнулся вокруг своей оси.