Моралии на книгу Иова

56. Чем совершеннее мы созерцаем справедливость Божию, тем больше страшимся за свою. — Что обозначают кости, если не великие дела? О них говорится через Пророка: «Господь хранит все кости их» (Пс. 33:21). Часто люди потому думают, что то, что они делают имеет какое — то значение, что они не имеют понятия о суровости и взыскательности Того, Кто судит внутреннее. Но когда они посредством созерцания видят, что небесные оскудевают, они удаляются от этой беспечности своего предположения, и настолько сильнее трепещут пред лицом Бога, насколько не считают свое благо, которым они славятся, достойным Его испытания. Ибо по этой причине тот, кто преуспел в совершении великих (дел), и, исполнившись духа, воскликнул: «Все кости мои скажут: Господи! Кто подобен Тебе»? (Пс. 3:10). А так же если сказать: «Плоть моя не имеет слов, потому что моя слабость совсем безмолвствует пред Тобой; кости же мои возвещают хвалу величию Твоему, так как они тоже содрогаются от созерцания Тебя, хотя я и полагал, что они во мне самые крепкие». По этой причине Маной, испугавшись при виде Ангела, говорит: «Мы умрем смертью, потому что мы видели Господа» (Суд. 13:22). Жена тотчас утешает его, говоря: «Если бы Господь хотел умертвить нас, то не принял бы от рук наших всесожжения и возлияния» (там же, 23). Почему муж при виде Ангела становится боязливым, а жена смелой, если не потому, что, когда нам являются небесные, дух смущается страхом, но, однако, заранее предвкушает ожидаемое? Ибо надежда возбуждается желанием большего, а дух смущается, так как впервые видит небесное. Итак, так как возвышенный ум видит самые великие тайны небес, и содрогается всей совокупностью человеческого естества, то справедливо говорится: «Страх объял меня и ужас, и все кости мои содрогнулись». Так же если прямо сказать: «Когда я познаю сокровенное внутреннее изящество, я трепещу перед Лицом Судии, хотя я и считал себя сильным». Конечно, созерцая Божественное правосудие, мы справедливо боимся даже о тех делах, которые мы совершили достойно. Ибо когда наша праведность сравнивается с вечными правилами строго Судии, она с многими своими изгибами и изворотами оказывается отличной от [истинной] внутренней праведности. Поэтому Павел, когда видел, что имеет «кости» добродетелей, и, однако, и эти кости его сокрушились бы от строгого испытания, хорошо говорит: «Для меня очень мало значит, как судите обо мне вы, или другие люди. Но я и сам не сужу о себе; ибо я не знаю ничего за собою» (1Кор. 4:3). Но так как он слышал потоки Божественного шепота, и кости его содрогались, он тотчас добавил: «Но тем не оправдываюсь: Судия же мне Господь» (там же, 4). Так же если сказать: «Я вспоминаю, что сделал справедливое, но, однако, не надеюсь на заслуги, потому что жизнь наша приводится на Его испытание, во время которого содрогается и крепость наша и кости».

57. Прелесть созерцания не продолжительна. — Но когда ум удерживается в созерцании, когда, превосходя ограниченность плоти, старается посредством силы умозрения исследовать некую внутреннюю свободу и безмятежность, то не может оставаться долго за пределами самого себя, потому что, даже если дух возносит его к высшему, плоть сдерживает его тяжестью извращенности. Поэтому и добавляется:

33

Стих 15. И когда дух прошел в моем присутствии, взъерошились волосы плоти моей [77].

58. Хотя мы и познаем невидимое, но поспешно. — Дух проходит в нашем присутствии, и это означает, что мы познаем невидимое, но еще не основательно, а поспешно. Конечно, ум не долго остается в сладости внутреннего созерцания. Потому что он, пораженный безмерностью света, возвращается обратно. Когда же он вкушает внутреннюю сладость, он разгорается любовью, и старается подняться выше себя, но обессилевший мало-помалу возвращается во мрак своей немощи. Когда же он достигает великой добродетели, он обнаруживает, что не может видеть то, что он так сильно любит, но, однако, он и не любил бы так сильно, если бы видел немного. Итак, дух не останавливается, но проходит, потому что наше созерцание с изумлением обнаруживает небесный свет, но вскоре скрывает его от нашей немощи. Итак, поскольку, если кто в этой жизни достигает добродетели, тот все еще испытывает муки своей извращенности: «Ибо тленное тело отягощает душу, и эта земная храмина подавляет многозаботливый ум» (Прем. 9:15), то справедливо добавляется: «Взъерошились волосы плоти моей».