Морально безнравственные by Верóника Ланцет

— Теперь твоя очередь, — отмахивается он, а я дуюсь, обиженная тем, что он не ответил. — О чем ты всегда мечтала, маленькая тигрица? — его рука всё еще на моем лице, и большим пальцем он наклоняет мою голову так, что я смотрю ему в глаза.

— О свободе, — просто говорю я, и его зрачки, кажется, увеличиваются.

— О свободе... — повторяет Энцо. — И что бы ты сделала, будучи свободой?

— Была бы той, кем хочу... ела бы то, что хочу, одевалась бы так, как хочу, вышла бы замуж за того, за кого хочу, — слова льются из моего рта, а в глазах скапливается влага.

Воды вокруг достаточно, мне не нужно добавлять еще.

Но я ничего не могу с собой поделать. Не тогда, когда понимаю, что никогда не смогу сделать ничего из того, о чем мечтала. Если из моей позолоченной клетки они казались немыслимыми, то теперь они невозможны — смерть единственный исход.

— Шш, не плачь, — он вытирает слезу с моего глаза, медленно подносит ее к губам и пробует на вкус. Мой рот открывается в букву «О», этот жест совершенно неожиданный.

— В смерти тоже есть свобода, знаешь ли. В том, как ты оставляешь позади все свои заботы, — пальцем он продолжает нежно ласкать мою щеку, — все свои страхи. Кто знает, может, это даже не конец.

— Ты так думаешь? — я читала Писание и следовала указаниям церкви, потому что этого от меня ожидали, но я также обращалась к древним. Возможно, в силу своих обстоятельств, мне больше все импонировало учение Гераклита — всё течёт, всё меняется. Ведь если всё изменится, то и я стану другой, избежав своего нынешнего состояния.

— Не могу утверждать, — его рот растягивается в наглой улыбке. — Но скоро я дам тебе знать.

Возможно, это потому что мы приближаемся к концу, но даже его плохие шутки больше не действуют мне на нервы.

— Гераклит, — я делаю глубокий вдох. — Мы есть и нас нет. Может, это не смерть... просто перемены, — шепчу я, и насыщенность его глаз, кажется, поглощает меня целиком.

Море неспокойно, волны несут нас, наши тела прилегают друг к другу, наши дыхания смешиваются в темноте ночи.

— Перемены... Мне это нравится. Но он также сказал, что огонь — первоначало всего сущего, а это, — он кивает в сторону моря, — гасит наш огонь.

Впервые я смеюсь. Я запрокидываю голову назад и смеюсь, и слышу, как Энцо тоже присоединяется ко мне.

— Мы должны стремиться подпитывать огонь, чтобы он не умер, — комментирует он, и я не понимаю, что он может иметь в виду.

Я уже едва чувствую свои ноги. Даже руки теряют чувствительность. Гляжу на Энцо, его губы пурпурные, а кожа бледная.

У нас почти нет огня.

— Как? — мне все равно, что он скажет, лишь бы это отвлекло меня от нашей неминуемой судьбы. И на мгновение я рада, что он здесь, со мной — мы не одни, когда смотрим смерти прямо в лицо.

Большим пальцем он проводит по моим губам, раздвигая их.

— Как насчет первого поцелуя? На этот раз настоящего? — мои глаза расширяются от его слов, а сердце начинает громко биться в груди.

Подождите. Я умираю. Оно должно замедлятся.

Я отбрасываю свое рациональное «Я» в сторону и позволяю своему спонтанному «Я» взять бразды правления в свои руки. Потому что огонь может быть абсурдом, но мое любопытство — нет.

— Хорошо, — говорю я, и он, кажется, удивлен моим быстрым согласием. — Но после этого, куда бы мы ни отправились, — я машу рукой в сторону неба, — помни, что ты мне всё еще не нравишься.

— Будь по-твоему, маленькая тигрица. А теперь заткнись и дай мне тебя поцеловать.

Он обхватывает мои щеки ладонями и приближает мое лицо к своему. Наши глаза встречаются, и секунду мы просто смотрим друг на друга, холод, дрожь — все отступает.

Я инстинктивно облизываю губы, и его взгляд опускается ниже, сосредотачиваясь на них.

Я пытаюсь мысленно подготовиться к этому событию, но потом чувствую приятное давление его губ на мои, и все остальные мысли покидают меня. Я ахаю, и он углубляет поцелуй, пробираясь языком в мой рот, его внутренний жар встречается с моим.

Огонь. Мы разжигаем огонь.

Я прижимаюсь к нему еще ближе, наклонив голову, чтобы дать ему лучший доступ к моему рту. Повсюду холод, но только не в месте, где наши тела соприкасаются самым интимным образом. От прикосновения его языка к моему по спине пробегают мурашки, и на этот раз не из-за последующего за этим переохлаждения.

Я отдаюсь этому ощущению.

Кто бы мог подумать, что мы так хорошо подходим друг другу? Два человека, которые терпеть друг друга не могут, но умеют хорошо разжигать пламя.

Он заканчивает поцелуй, все еще мягко двигаясь губами по моим.

— Может, если бы мы встретились при других обстоятельствах... — задумчиво произносит он, и тут вдруг нас озаряет свет. Мы оба щуримся, глядя на источник света —рыбацкую лодку, приближающуюся к нам.

— Что? — мой рот открывается в шоке. Лодка останавливается рядом с нами, и двое мужчин помогают нам выбраться из воды. Они заворачивают нас обоих в одеяла и говорят, что доставят нас в больницу.