Морально безнравственные by Верóника Ланцет

Мы оба смотрим друг другу в глаза, и все словно исчезает. У нее перехватывает дыхание, и мой взгляд опускается ниже, к ее груди, которая поднимается и опускается как в замедленной съемке, ее соски давят на путы халата. Энергия между нами накаляется до невыносимой интенсивности.

Ее ночная рубашка уже задралась на бедрах, трусики находятся на расстоянии одного прикосновения. Я не знаю, что на меня нашло. Это должно было быть просто игрой, но, когда я скольжу по поверхности ее киски, обнаруживаю, что не могу остановиться.

Она издает придушенный звук, когда мои пальцы опускаются ниже, касаясь ее клитора. Ее глаза почти закрываются, а губы приоткрываются от удивления. Двигаясь ниже, я нажимаю на ее вход, материал ее трусиков уже влажный от ее возбуждения.

Она мокрая.

Я отодвигаю ткань в сторону, бархатистое ощущение ее соков встречает мои пальцы и покрывает их чертовым медом. Я дразню ее вход, а затем снова нахожу ее клитор и нежно ласкаю его.

— Я… — Аллегра осекается, закрыв глаза и выгнув спину.

Она стонет, и этот звук — чистая музыка для моих ушей, но также и напоминающая какофонию, что отрезвляет мысли, когда я понимаю, что иду по дороге невозврата. Поэтому я делаю единственное, что могу.

Я открываю рот и все порчу.

— Да, вот так, — начинаю я, приближая свое лицо к ее лицу, моя рука все еще между ее ног. — Я трахал ее пальцами, пока она не стала умолять меня о члене, и только тогда я вошел в ее тугую киску. — Ее глаза распахиваются, когда приходит ясность моих грубых слов, звенящих в ее ушах. А я продолжаю: — Я трахад ее до последней капли спермы, и она и все еще умоляла о большем. Скажи мне, маленькая тигрица, ты тоже будешь умолять меня трахнуть тебя? Если ты скажешь пожалуйста, я, возможно.... — она разжала руки и оттолкнула меня от себя. Ее губы кривятся в отвращении, и громкая пощечина обрушивается на мою щеку.

— Вон! Убирайся к черту и подальше от меня, ты, гребаный засранец! Может, эти шлюхи, которые, похоже, так любят твой член, дадут тебе место для ночлега! — кричит она на меня, толкая меня ногами, пока я не падаю с кровати.

Что ж... Миссия выполнена.

Я прикусываю язык, чтобы не проболтаться о других своих мыслях — о том, как огонь в ее глазах или то, как она готова бороться со мной до последнего, только делает мой член тверже, а потребность прижать ее к себе и показать ей, что именно мы оба упускаем, почти непреодолима.

Но я не могу.

Не тогда, когда я годами работал над тем, чтобы держать себя в руках, не позволять своим низменным инстинктам управлять собой. И поэтому, чтобы избежать дальнейшего искушения, я ухожу. Я собираю свои вещи и иду в свободную спальню напротив.

Закрыв за собой дверь, бросаю одежду в угол и позволяю себе упасть на кровать.

— Боже! — простонал я вслух от собственной глупости. Потому что я сам виноват в том, что зашел слишком далеко, в том, что слишком наслаждался игрой.

Даже не задумываясь, я подношу пальцы ко рту, пробуя ее на вкус.

Сладкая, но пряная... прямо как она.

Другой рукой я пробираюсь за пояс боксеров и хватаю свой мучительно твердый член.

— Блядь! — бормочу я, как только начинаю работать кулаком по всей длине.

Не думаю, что когда-либо раньше был таким твердым.

Мне требуется меньше минуты, чтобы кончить на свой живот, образ Аллегры с разинутым ртом и моими пальцами в ее киске навсегда запечатлелся в моей памяти.

 



 

После маленького инцидента я держусь от нее подальше, чтобы не вызвать у нее еще большую ненависть. Не то чтобы у меня не было кого-то, кто не следил бы за ней двадцать четыре часа в сутки. Но слова мамы все еще звучат в моих ушах, и я должен найти способ преодолеть разрыв между нами.

Привлечь ее.

Но как?

Я никогда раньше не прикладывал никаких усилий в отношениях с женщинами, проводя большую часть времени, убегая от них, а не пытаясь добиться их расположения. Поэтому я не знаю, как изменить наши отношения, когда даже самые обыденные моменты превращаются в поле битвы. Не то чтобы в этом не было моей вины, но я обнаружил, что не могу ничего с собой поделать, когда речь идет о ней.

— Она только что вышла из дома, — раздается голос Неро с другого конца линии.

— Куда она идет?

— За покупками. С ней пять охранников.

Он дает мне краткое описание того, во что она одета, а также ее предполагаемый расположения духа.

— Сообщите мне местоположение, когда доберетесь туда, — говорю я и вешаю трубку.

Есть одна вещь, которую я узнал об Аллегре за время нашего короткого, хотя и насыщенного знакомства — она слишком волевая и непостоянная, с независимой чертой, бурлящей прямо под поверхностью. Смертельная комбинация для того, кто всю жизнь был сдержан своим воспитанием. Внезапно оказавшись в большом городе, с бесконечными возможностями на каждом шагу, она может подумать, что может делать все, что захочет.

Но это не так.