Морально нечестивый by Верóника Ланцет

— Что ты имеешь в виду? — я в замешательстве от его вспышки. Проведя рукой по волосам, он продолжает.

— Подумай об этом. Он пришел ко мне за брачным союзом, а потом тебе вдруг пришлось покинуть Сакре-Кер, потому что тебе угрожали Гуэрро.

Я хмурюсь, мне не нравятся его намеки. Конечно, Марчелло не зашел бы так далеко, не так ли?

— Не было ли время слишком удобным? — он язвительно усмехается.

— Но это означает, что он... — Я запнулась, но Энцо продолжил.

— Он специально напугал тебя, чтобы ты упала в его объятия. Он стал твоим спасителем после каждого события. — Его губы подергиваются в отвращении. Я делаю шаг назад, мои глаза расширяются от осознания.

Все сходится.

Отец Гуэрро... Монахиня... А потом палец.

По его собственным словам, только человек, имеющий доступ в дом, мог украсть кольцо Клаудии.

— Господи! — Я подношу руку ко рту и быстро моргаю.

— Он чудовище, Лина. Он заставил тебя чувствовать себя в безопасности с ним, он манипулировал тобой, чтобы ты влюбилась в него. Это не любовь, которую ты чувствуешь. — Энцо глубоко вздыхает. — Он был твоей подушкой безопасности, и это заставило тебя развить чувства. — Продолжает мой брат, вероятно, думая, что я буду чувствовать себя менее несчастной, если перестану любить его.

— Это так не работает, Энцо. — Даже когда я рационально осмысливаю его слова, то не могу не страдать из-за него.

В рассуждениях Энцо есть смысл, но я не могу представить, что кто-то может быть настолько мерзким. Даже Марчелло.

— Лина, тебе нужно все осмыслить. Черт, я не думаю, что слышал о ком-то более развратном. — Он качает головой, идет к своему шкафу и наливает напиток.

— Можно мне немного? — неожиданно спрашиваю я, надеясь, что это поможет и мне. Он делает секундную паузу, глядя на меня, как старший брат, осознающий, что его сестра уже не ребенок, а затем даёт мне стакан.

Я держу стакан обеими руками, глядя на янтарную жидкость.

Неужели за всем этим стоял Марчелло?

Все эти заверения, добрые слова, нежные прикосновения. Неужели все это было ложью?

Я чувствую, что мои глаза слезятся, и быстро опрокидываю стакан и глотаю содержимое. Огонь, проходящий по моему горлу, заставляет меня задыхаться.

— Но почему? Почему я? Что я ему сделала?

— Некоторые люди просто не в себе, Лина. Это не твоя вина. Но меня это беспокоит. Кто-то вроде него способен на все.

— Ты прав. Вот почему я боюсь за Клаудию. Что, если он использует ее против меня?

— Тебе пока не стоит никуда уезжать. По крайней мере, пока мы не выясним, что можно сделать.

— Не делай ничего опасного, Энцо. — добавляю я, зная, что у него есть склонность ставить себя на линию огня ради других.

— Мне это не нравится, Лина. Мне это совсем не нравится. Я удвою число охранников. Просто оставайся на месте, хорошо?

Я киваю, заверяя его, что последую его примеру, когда речь идет о безопасности. Последнее, что я могу сделать, это подвергнуть опасности свою дочь.

 

 

 

Прошло еще несколько дней, прежде чем я осознала, что за всем этим стоит Марчелло. Мне до сих пор трудно поверить, что он способен на такое. Думаю, это показывает, насколько я была доверчивой и насколько искусным манипулятором он был. Я была легкой добычей, не так ли? Девушка, которую бросила семья, изгой, которую изгнали за то, что она не могла контролировать. Я была созревшей для того, чтобы меня взяли. Злюсь ли я на себя? Да. Но больше всего я злюсь за то, что разочаровалась в том, что все это было ложью.

Я взяла себя в руки, не желая снова плакать. Мне и так уже достаточно пролитых слез за последнюю неделю. Я должна встать на защиту Клаудии, поскольку она была крайне озадачена нашим внезапным отъездом. Она только что привыкла к нормальной жизни, к семье, а я лишила ее этого.

— О чем ты хотела меня спросить? — я смотрю вниз на учебник, который Клаудия держит в руках. Ее мелкие черты лица подернуты сомнением.

— Я читала эту задачу. — Она показывает на текст и объясняет мне, почему она не согласна с формулировкой.

— Я не вижу в ней никакой проблемы, — говорю я после долгого раздумья. Она хмурится, расстроенная.

— Конечно, не видишь! — надувается Клаудия, и я поражаюсь ее тону. — Марчелло согласился бы со мной. — Она скрещивает руки на груди.

Ее слова заставляют меня отшатнуться.

— Но Марчелло здесь нет, — говорю я, стараясь сохранить спокойствие в голосе.

— И чья это вина? — огрызается она и выбегает из комнаты.

— Клаудия! — кричу я ей вслед, но она уже ушла.

Проклятие! Это именно то, чего я не хотела. Она уже привязалась к нему, и вдруг я оказываюсь плохим парнем, разлучившим их.

Что она сделает, если узнает, что он ее отец?

Она поймет... она должна понять.

Я все еще размышляю о том, как лучше поступить с Клаудией в данный момент, когда кто-то стучит в мою дверь.

— Войдите.

Аллегра заглядывает внутрь, на ее лице робкая улыбка. Шок был бы преуменьшением того, что я чувствую, когда вижу, как она входит внутрь, ее лицо совершенно не такое, как раньше.

— Я тебя беспокою? — спрашивает она голосом, который я не узнаю. Слишком слащавый и лишенный ее обычной остроты.

— Нет, — хмурюсь я. — Что ты хотела?