Моральное воспитание

Правда, к Толстому наше возражение не относится. Ведь все сказанное только что основано на предположении, что существует школьное правило, школьная мораль, которые наказание защищает и заставляет уважать. Именно потому, что у ребенка есть обязанность трудиться, леность, нерадивость являются моральными прегрешениями, которые должны наказываться. Но, по Толстому, существование этой морали, этой совокупности обязанностей, налагаемых на ребенка, не имеет смысла; это совершенно искусственный институт, созданная людьми искусственная конструкция, не имеющая основания в природе вещей. Согласно ему, не следовало из труда, из образования делать моральную обязанность, долг, с налагаемыми в случае его нарушения санкциями. Спонтанных проявлений желания было бы достаточно для всего. Наука не нуждается в том, чтобы ее навязывали; она достаточно полезна, чтобы к ней и без того стремились ради нее самой. Достаточно ребенку или взрослому человеку отдать себе отчет в том, что она собою представляет, чтобы он стремился овладеть ею. Но я не буду останавливаться на обсуждении концепции, которая явно противоречит всему, чему учит нас история. Если люди получали образование, то не из-за собственных желаний, не из любви к познанию и труду; дело в том, что они были обязаны этим заниматься, а обязывало их к этому общество, которое делало из этого все более и более повелительный долг. Поскольку общества испытывают все большую потребность в науке, они требуют все больше науки от своих членов; поскольку, по мере того как общества становятся более сложными, они для своего сохранения испытывают потребность во все большем количестве энергии, они требуют от каждого из нас все больше труда. Но именно посредством долга люди развивались и образовывались; именно благодаря долгу они усвоили привычку к труду. Библейская легенда лишь выражает в мифической форме то мучительное и болезненное, что содержалось в длительном усилии, которое должно было сделать человечество, чтобы выйти из своей первоначальной безмятежности. Но то же, что человек сделал лишь благодаря долгу в начале истории, ребенок может сделать лишь благодаря долгу, вступая в жизнь; и мы увидим в этой же самой лекции, насколько этот долг сначала был суровым, и как он медленно, мало-помалу смягчался.

Итак, все подводит нас к тому же выводу: главное в наказании – это осуждение. Мы хотим выяснить аналитическим путем, какова функция наказания? Мы находим, что подлинный смысл его существования состоит в заключенном в нем порицании. Мы отталкиваемся от идеи о том, что наказание должно быть естественным последствием поступка, а не искусственным приемом, конвенционально добавляемым к поступку? Тогда мы приходим к тому же результату, поскольку осуждение есть способ, которым среда спонтанно реагирует на провинность, а правовые системы, и школьные, и гражданские, всегда лишь кодифицировали, организовывали, систематизировали эти спонтанные реакции. Мы располагаем, таким образом, принципом, на который можем положиться, чтобы определить, какой должна быть система школьного наказания. Поскольку наказывать – значит осуждать, то наилучшее наказание – то, которое выражает наиболее наглядным способом, но с наименьшими издержками, составляющее его осуждение. Конечно, по причинам, о которых мы сказали, осуждение приводит к строгому обращению. Но это строгое обращение не является самоцелью; оно лишь средство и, следовательно, может быть оправдано лишь постольку, поскольку оно необходимо, чтобы достигнуть цели, составляющей его смысл, т. е. дать ребенку как можно более адекватное представление о чувствах, объектом которых является его поведение. Речь не идет о том, чтобы заставлять его страдать, так, как если бы страдание обладало каким-то мистическим добродетельным свойством, или же, как если бы главное состояло в том, чтобы устрашать и запугивать. Но речь прежде всего о том, чтобы вновь подтвердить чувство долга в тот момент, когда оно попрано, с целью укрепить это чувство и у виновного, и у тех, кто стал свидетелем провинности и кого она стремится деморализовать. Все то, что в наказании не служит этой цели, все строгости, которые не способствуют достижению этого результата, вредны и должны быть запрещены.