Но главное в том, что если есть страна, в которой роль школы особенно важна и необходима, то это наша страна. Мы находимся в этом отношении в совершенно специфических условиях, в чем важно отдавать себе отчет. В самом деле, случилось так, что кроме школы у нас не существует больше общества, занимающего промежуточное положение между семьей и государством; я имею в виду общество, живущее такой жизнью, которая бы не была искусственной и чисто показной. Все группы такого рода, которые когда-то располагались между домашним обществом и политическим обществом, и в жизни которых каждый человек обязательно принимал участие: провинции, коммуны, корпорации, либо были полностью уничтожены, либо сохраняются лишь в весьма размытом состоянии. Провинция и корпорация – уже не более чем воспоминания; жизнь коммуны оскудела и сохраняет уже в наших умах лишь второстепенное место. Причины этой ситуации теперь хорошо известны. Уже монархия, чтобы иметь возможность осуществить политическое и моральное единство страны, воевала со всеми формами локального партикуляризма; она упорно старалась уменьшить автономию коммун и провинций, ослабить их моральную индивидуальность, с тем чтобы легче и полней слить их в великой коллективной личности Франции. Революция в этом отношении продолжила и использовала дело монархии. Все группировки, которые противостояли этому великому движению национальной концентрации, каковым было революционное движение, все, что могло стать препятствием единству и неделимости Республики, было разрушено. Даже в том духе, что приводил в движение деятелей Революции, сохранились из борьбы, предпринятой таким образом против промежуточных групп, настоящее отторжение, суеверный ужас по отношению ко всякой частной ассоциации; именно так до совсем недавнего времени наше право проявляло откровенную враждебность к обществам подобного рода.