Моральное воспитание

Как отмечалось выше, понятие возбуждения (effervescence) мы встречаем уже у Гюйо в «Иррелигиозности будущего» (1887), где автор пишет: «Чтобы достигнуть своего наивысшего развития, искусство и наука требуют значительного расходования сил; они поэтому истощают, изнуряют народ, у которого они имеют место. После этих эпох возбуждения (effervescence) наступают другие, когда нация отдыхает, накапливает силы; это, так сказать, эпохи парования в интеллектуальной культуре»[133]. Данной темы Дюркгейм часто касается применительно и к современным индустриальным обществам (например, в «Самоубийстве», 1897), и к австралийским аборигенам («Элементарные формы религиозной жизни», 1912).

Наиболее глубокую и основательную интерпретацию «социального возбуждения» в теории Дюркгейма в связи с темами социальной регуляции, интеграции, аномии и идеалов можно, на наш взгляд, найти в указанных выше работах Филиппа Штайнера (см. сн. 131 наст. изд.). В них он опирается на скрупулезный анализ текстов классика и продолжает исследования данной проблематики, начатые Филиппом Бенаром. Штайнер констатирует, что хотя Дюркгейм всегда негативно оценивал аномию в сфере экономики, в целом его оценка этого явления с течением времени неявно становилась более позитивной. Не случайно последние 15 лет жизни он вообще не использовал понятие аномии (хотя и не отказался от него), а у его последователей, участников Французской социологической школы, это понятие практически не встречается, за исключением одного его упоминания Франсуа Симианом. Именно в периоды коллективного возбуждения происходит массовый эмоциональный подъем, а вместе с ним – усиление общения, создание и воссоздание социальных идеалов. Хотя такие моменты сопровождаются краткосрочной дерегуляцией, аномией и разгулом страстей, в долгосрочной перспективе они, согласно Дюркгейму, плодотворны, так как в конечном счете усиливают и регулятивную, и интегративную системы общества. Разрушая на короткое время повседневные правила, возбужденная социальная среда освобождает путь «для более высокой степени социальной интеграции, повышая уровень теперешней эмоциональной жизни и обеспечивая идеал, благодаря которому в долгосрочной перспективе интеграция и регуляция в результате окажутся усиленными»[134].

Необходимо иметь в виду, что Дюркгейм не разрабатывал некую специальную, самостоятельную и целостную теорию коллективного (социального) «возбуждения» (“effervescence”). Его рассуждения на эту тему носят довольно разрозненный и противоречивый характер. При этом они оказываются либо включенными в более широкие теоретические рамки (концепции морали, религии, социальной регуляции, социальной солидарности, роли эмоциональных факторов социальной жизни, идеала, традиции, сакрального, аномии и т. д.), либо тесно связанными с ними. Более того, трактовка Дюркгеймом «коллективного возбуждения» является составной частью его философско-исторических воззрений. Как мы пытались показать в некоторых прежних работах, все это имеет важнейшее значение для понимания истинной роли данного феномена в его социологии[135].

В своем известном докладе на философском конгрессе в Болонье (1911) Дюркгейм кратко формулирует своего рода философию истории, в которой слышны отголоски идей Сен-Симона и Конта относительно чередования в истории «органических» и «критических» эпох. В этом докладе, как и в некоторых других работах, он утверждает, что в развитии обществ чередуются периоды «креативные» (“créatrices”), или «новаторские» (“novatrices”), и «обычные». В креативные периоды индивиды общаются более тесно, отношения между ними становятся более длительными, обмен идеями – более активным, эгоистические и повседневные интересы вытесняются альтруистическими. Это время коллективного возбуждения, эмоционального подъема, разгула страстей. Именно в такие периоды создаются «великие идеалы, на которых базируются цивилизации»[136]. При этом необходимо отметить, что, согласно Дюркгейму, создание и воссоздание идеалов – императив социальной жизни и социального развития: «Общество не может ни создаваться, ни воссоздаваться без одновременного создания идеала»[137].

Особенность креативных периодов, в которые создаются идеалы, по Дюркгейму, состоит в следующем: «Идеальное тогда стремится слиться в одно целое с реальным; вот почему у людей возникает впечатление, что совсем близки времена, когда идеальное станет самой реальностью, и Царство Божие осуществится на этой земле. Но иллюзия никогда не бывает продолжительной, потому что сама эта экзальтация не может длиться долго: она слишком утомительна»[138]. В одной из своих ранних работ он отмечал такую черту креативных эпох, веков «новой и дерзкой веры», как «вкус к абсолютному»[139]. В качестве примеров таких новаторских периодов Дюркгейм приводил, в частности, возникновение христианства, Реформацию и Возрождение, эпоху Французской революции, социалистическое движение в XIX в. и т. д.