Морана

— Да нет, тут такое дело… Мне же последний год остался учиться, а Светик из-за меня после крановщицы сразу на токаря пошла — и тоже в мае выпускается. Недавно нам мастер предложил перевестись на один из ярославских заводов, чтобы доучиваться уже там: сказал, что семейных сразу в отдельную комнату заселяют, а если… Кхе! Короче, нам со Светиком сразу квартиру-«однушку» дадут. У меня все спецпредметы на отлично, наставники хвалят, в детдоме хорошую характеристику написали, и мастер порекомендовал, так что… Ну, мы решили поехать. Тут-то две койки в общаге дадут, а свой угол снимать — так денег только на еду и останется. Не, нахрен такое счастье! Э-э, и опять пардон.

— Кра-ар!

Дружно задрав головы, оба парня поглядели на ворона и задумались: уж очень явственно в голосе пернатого желудка прозвучала насмешка.

— И на какой из «неразменных» записались?

— На Моторный… Погоди, а почему — «неразменные»?

— Их так в Ярославле называют. Если на моторостроительный, и обещают однушку-«кировку», то скорее всего поедете вы в Миасс или Курган.

— Ну да, и мастер так же сказал… Слушай, а почему неразменные?

Очень выразительно вздохнув, рисовальщица достала свой наборчик инструментов, выщелкнула лезвие и начала подтачивать грифели карандашей.

— На начало второй пятилетки[28] в Ярославле было построено три больших завода: Шинный, Моторный и Автомобильный. В тридцать восьмом году их решили перенести поближе к источникам сырья: два с половиной года изо всех сил переносили, и даже успешно перенесли — вот только и три исходных завода по-прежнему стоят и работают в две смены.

— Подожди, а что тогда в других местах?!?

— Точно такие же заводы, только сильно больше размером. Товарищ Киров прямо рядом с ними для работников хороших домов понастроил, магазинов, школ и детских садиков…

Будущий счастливый отец внезапно заполыхал ушами.

— Понятно.

Задумавшись, он незаметно пихнул локтем приятеля, весь разговор успешно изображавшего из себя немного — а конкретно сейчас прикипевшего глазами к узкой полоске загорелой кожи, которую обнажила задравшаяся на девичьей лодыжке штанина. Похлопав глазами, а затем по примеру дружка бодро порозовев, паренек решительно бухнул:

— А пойдем сегодня в кино?!? В «Интернационал» новый фильм привезли!

На столь деликатный пролетарский подкат беловолосая художница отреагировала едва заметной усмешкой, которую кандидат в кавалеры не заметил.

— Спасибо, я уже его видела.

— Э-э… Тогда просто погуляем! Меня, кстати, Васей зовут.

— Я не гуляю.

Похлопав глазами, будущий фрезеровщик из хорошей минской семьи торопливо поправился:

— Да я не в том смысле, я про дружить!

— Подружки у меня тоже есть, целых две.

— Э-э…

Уже все осознавший Вячеслав молча поднялся и потянул за собой огорченного приятеля. Отойдя шагов на десять от лавочки с вновь начавшей рисовать блондиночкой, утешительно хлопнул дружка по плечу и тихо (не дай бог, Белая услышит!) заметил:

— Я же тебе говорил: ей в следующем месяце только четырнадцать стукнет.

Изрядно огорченный неудавшимся знакомством и тем, как он откровенно «тормозил» во время короткой беседы, Василий насуплено буркнул:

— Говорит-то как взрослая! И ведет себя так же. И вообще!..

Так как приятели уже солидно удалились от короткой рябиновой аллейки, восемнадцатилетний Слава позволил себе наконец свободно высказаться:

— Пф! Да малявишна она еще, ничего не понимает. Вот года через два!..

И все бы хорошо, если бы вслед парням не неслось насмешливое карканье молодого ворона…

* * *