Morbus Dei. Зарождение

– Мы должны немедленно покинуть деревню. Все. – Он сделал паузу. – Они придут, чтобы перечеркнуть наконец свое прошлое. И ваше будущее.

– Откуда ты знаешь? – спросила негромко Элизабет.

– Вот именно, откуда? Мы не можем просто взять и уйти! – закричала в истерике Анна Риглер. – Что ни говори, а это наш дом, кузнец!

Иоганн посмотрел в сторону темнеющих гор. Когда он заговорил, над площадью воцарилась мертвая тишина.

– Я это знаю, потому что… поступил бы так на их месте.

Люди смотрели на него, видели его изможденное лицо, обрызганное кровью, усталые глаза, столько повидавшие, – и они поверили ему.

XXXIX

Едкий дым и запах обгоревшей плоти наполняли зал. Ансельм невозмутимо стоял над трупами крестьян и солдат. Своих убитых и раненых они уже унесли. Глядя на искаженные болью лица, Ансельм чувствовал тяжесть на сердце.

Справедливость.

Но какой ценой?

Justitia.

Неужели они в конечном итоге превратились в монстров, какими их считали все эти годы?

Ансельм услышал приглушенный смех. Посреди зала, огромный и весь в крови, стоял Якоб Каррер. Он склонился над телом капитана и поднял с пола топор. Потом примерился к шее убитого и замахнулся.

– Каррер, нет! – разнесся по залу голос Ансельма.

Якоб опустил топор и повернулся к Ансельму. Тот содрогнулся: в нем не осталось ничего человеческого, совершенно. Ансельм наблюдал такое не раз – болезнь, которая поразила их, преображала каждого по-своему. И острее проявляла их человеческие качества, как хорошие, так и скверные.

«Должно быть, в прошлой жизни этот Каррер был предельно злым человеком», – подумал Ансельм.

– Он мой! – процедил Каррер.

Его голос походил скорее на рычание, да и в самом его облике появилось что-то звериное: белесые глаза, перепачканное кровью лицо, руки, скрюченные как лапы…

– Satis est[16], – спокойно ответил Ансельм. – Баварцы заплатили за свои грехи. Как и твоя деревня.

– Еще нет, – возразил Каррер и перехватил топор. – Господь желает, чтобы мы наказали их.

– Quia?[17] Они потеряли своих мужей и сыновей. Разве для женщин и стариков может быть наказание хуже? Подумай о детях, которые ни в чем неповинны. Innocentes sunt.

– Они все виновны, – утробно прорычал Каррер.

– Я видел, как ты поступил со своими прежними друзьями. Послушай…

– Друзьями? – Каррер язвительно рассмеялся. – В горах не бывает друзей. Есть только ты и другие.

Ансельм шагнул ближе и заглянул ему в глаза.

– Тогда мне тебя жаль. Но здесь ты будешь делать так, как скажу я.

– И что же будет дальше? Эти твои невинные дети вырастут, и что тогда? Они поступят так же, как и вы много лет назад. Надо положить этому конец, раз и навсегда! – Каррер уже кричал Ансельму прямо в лицо.

– Я повторяю: правосудие свершилось.

Якоб промолчал.

Ты еще узнаешь, что значит правосудие. И ад разверзнется над этой долиной.

При этой мысли Каррер невольно ухмыльнулся.

Тут к Ансельму подошел юный Генрих и что-то шепнул ему на ухо. Ансельм кивнул, прошептал что-то в ответ, уверенный, что Каррер их не слышит.

И это было ошибкой.

Один сбежал. Молодой, в рваном кожаном плаще.

Но как ему…

Он наткнулся на наших женщин и детей, но пощадил их. И они показали ему путь.

Они правильно поступили…

Ему удалось сбежать, но это ничего не меняет. Nihil![18]

Иоганн.

Сбежал.

Но он, Якоб Каррер, это исправит.

* * *

Ансельм вполголоса переговаривался с Генрихом.

– Присматривайте за ним. От него…

Топор с хрустом проломил ему голову, и произошло это столь внезапно, что мгновение Ансельм еще стоял неподвижно и только потом мешком повалился на пол. Каррер стоял над ним с демонической ухмылкой.

Генрих и еще несколько мужчин смотрели на него в ужасе. Появлялись и другие, зал заполнялся.

– Что произошло?

– Он убил Ансельма…

– Помолчите, дураки! – разнесся по залу раскатистый голос Каррера.

Все мгновенно притихли.

– Мы пойдем в деревню и заставим их заплатить за свои грехи! – свирепо заявил Якоб.

На него накинулся Генрих.

– Но ты…

– Мы морили вас голодом. Будь наша воля, эти развалины давно стали бы вашей могилой! Но они были слишком трусливы, чтобы взять дело в свои руки. Они хотели, чтобы проклятые баварцы проделали за них всю грязную работу. – Каррер сплюнул. – Теперь я один из вас, и я не намерен ждать, пока женщины оправятся от ужаса и натравят на нас новую шайку солдат!

Он показал на убитого Ансельма.

– Он был таким же трусом, как и те люди, недостойным называться вашим предводителем. Настало время стереть эту деревню с лица земли!

Каррер обвел собравшихся свирепым взглядом, и казалось, он заглядывал им прямо в душу.

Обитатели развалин смотрели на мертвых крестьян и солдат.

Вспоминали бесконечные зимы.

Сколько раз они умирали с голоду и замерзали, а им представлялось, что от деревни до них долетает аромат мяса и супа. Аромат, сулящий тепло и уют. Жизнь.