Мордовские народные сказки

— Беда случилась.

— Какая беда? — спрашивает молодуха.

— Да старик со старухой сделали глиняного ребенка, положили ему в руки кусочек хлеба, петух склевал хлеб, курица закудахтала, дверь заскрипела, коза рог сломала, а я помутнела.

Молодуха и говорит:

— Ну, я кувшин разобью, коль так.

Разбила она кувшин, пошла домой без воды.

— Сноха, ты почему воды не принесла? — спрашивает свекровь.

— Матушка, беда случилась.

— И что за беда?

— Вот какая беда. Старик да старуха сделали глиняного ребенка, дали ему в руки кусочек хлеба. Пришел петух — клюнул, курица закудахтала, дверь заскрипела, коза рог сломала, вода помутнела, а я кувшин разбила.

— Ой, матушки! — говорит свекровь. — Да если так, я кисель на голову вылыо.

Взяла она кисель и на свою голову вылила. Муж пришел с поля завтракать. Спрашивает:

— Жена, кисель сварила?

— А я, старик, на голову его вылила.

— Что так?

— Беда случилась.

— Какая беда?

— Сделали старик со старухой глиняного ребенка, положили ему в руки кусок хлеба, петух клюнул, курица закудахтала, дверь заскрипела, коза рог сломала, вода помутнела, сноха кувшин разбила, я кисель на голову вылила.

— Ну если так, — говорит старик, — пойду соху сломаю.

Сломал старик соху, а пахать нечем. Остались старик со старухой без хлеба и умерли с голоду.

ВЕДУН

После окончания службы солдат возвращался домой.

Шел он то лесом, то полем, наконец дошел до избушки. Заходит в избушку. Там никого нет, в углу стоят кадки с медом. Солдат спрятался за этими кадками. Посидел немного — приходит старик. Шуба на старике красная, сапоги красные, шапка красная. Солдата взял страх, но ждет, что будет дальше. Вскоре появилась плачущая девушка; в руке у нее корзина, в которой яйца, бутылка вина и сверток холста. Поставила она корзину на стол и говорит старику:

— Дедушка, я работаю у барыни ключницей. Барыня купила шестьдесят аршин шелку, но кто-то его украл. Барыня обвинила меня и велела выпороть розгами. Не поможешь ли ты мне отыскать этот шелк?

— Это мы найдем. Завтра приходи к Ивановым на свадьбу, я буду там.

Девушка ушла. Немного погодя приходят двое мужчин. Поставили на стол бутылку вина, положили трешницу — и к старику:

— Дедушка, зачем приходила ключница?

— Говорит, шелк у ее барыни пропал.

— Шелк украли мы.

— Я это уже знаю.

— Дедушка, мы в плохое место спрятали, в Сидоров овин.

— Я все это знаю. Идите и не бойтесь.

— Дедушка, ты про нас не скажешь?

— Не скажу, не беспокойтесь.

Только успели мужики уйти, приходит старуха.

— Научил бы меня ворожить, — говорит она.

— Не научу.

— Помнишь, как ты меня обнимал, когда была молода. А теперь я не нужна стала?

— Ну хорошо, научу тебя колдовать, только вот что: завтра пойдешь к Ивановым на свадьбу. Залезешь на полати и лежи там; когда приедут с невестой, ты перебирайся на печку; как только свадебный поезд въедет во двор, ты становись на ступеньки, а когда войдем в дом, ты пади к моим ногам и говори: «Прости меня! Я хотела с тобой бороться силой своего колдовства».

Старуха ушла. Слышит солдат: приехали с колокольчиками.

Заходят в избу два молодых человека.

— Дедушка, поедем к нам на свадьбу; другого человека брать боимся — не сберечь ему невесты.

— Нет, молодые люди, я не смогу: нет времени.

— Пожалуйста, дедушка, помоги нам. Мы добро твое не забудем, — и кладут на стол десятку.

— Ладно уж, — говорит старик. — Ваши отец и дедушка были моими знакомыми, только поэтому и поеду.

Посадили молодые люди старика в сани и уехали. Солдат вышел из своего убежища, нашел хлеб, мясо, вино. Наелся, напился и пошел по следу санок в село. К вечеру дошел до села, нашел тот овин и взял шелк. Не так далеко от околицы стояла часовня. Солдат подошел к ней, отмерил три шага к восходу и зарыл шелк в снег. После этого он нашел дом, где была свадьба, и стал стучаться.

— Добрые люди, пустите переночевать. Иду я со службы, замерзаю.

— Не пустим, солдат, в нашем доме свадьба.

— Мне немного надо места, я на печке в уголке посижу, мешать никому не стану.

Пустили солдата, накормили. Залез он на печку и забился в угол. Утром все ушли из дома, остались только стряпухи. Вошла старуха — и на полати. Перечить ей никто не осмелился — подумали, что это не простая старуха; начнешь с ней ругаться, еще сделает что-нибудь. Стали поджидать прибытия свадебного поезда. Слышно — едут. Старуха перелезла на печку. Поезжане остановились у ворот — старуха встала на приступок. Одетый в красное старик слез с саней, лошади встали на дыбы: боятся красного. Старик в красном лезет в калитку — не пролезет, проходит в ворота — никак не пройдет, падает, встает, кряхтит, скрежещет зубами. Наконец прошел, лошади — за ним. Начал заходить в сени, но тоже войти не может, кряхтит. Открыли дверь, а старик то ляжет, то встанет, то навзничь упадет — это так он борется с другими колдунами. Как только вошел в избу, старуха бух ему в ноги, кричит:

— Прости меня! Я думала с тобой бороться, но против тебя сил моих не хватает: ты сильнее меня!

— Ох, матушки, как будто знали, что она колдунья, а не простая старуха, — говорят домашние.