Море дышит велико

Сторожевик шел, волоча за собой обтянутый втугую трос, а справа и слева за кормой почётным эскортом гарцевали яркие и юркие буйки. Трал развернулся на расчётную ширину. Юрий Владиславович перестал щуриться, Выра приободрился, а старпом расцвел.

Но лейтенант Пекочинский не подозревал о перемене настроения на ходовом мостике. Он решил во что бы то ни стало показать лихость при «сматывании удочек». Едва сторожевик застопорил машины, тральная лебедка взвыла на максимальных оборотах. Ходовой конец правого полутрала шел туго, а «Торок» пятился. Однако минёр торопил расчет.

Трудно сказать, чем бы всё это кончилось, если бы не Виктор Клевцов. Как политработник, он предпочитал всегда находиться в центре событий, а прежняя квалификация минного старшины позволяла ему разобраться во всем с первого взгляда. Виктор застал матросов трального расчета на ребристых откидных площадках у среза кормы. Балансируя, они готовились зацепить плясавший на волне буй. Но Клевцов увидел не только это.

— Стоп выбирать! — сразу вмешался он, подскочив к лебедке.

Виктор не имел права командовать, подменяя лейтенанта Пекочинского, и тем не менее продолжал распоряжаться: «Все назад!» — и так решительно, что тральный расчет шарахнулся с кормы.

— В чем дело? — оскорбился минёр. — Куда ты суешься?

Клевцов, не отвечая, выхватил микрофон связи с ходовым мостиком:

— В трале посторонний предмет! Предположительно якорная мина.

Едва ослабло натяжение ходового конца, как за буйками, метрах в десяти, проглянула ржавая рогатая плешь.

Мина, покачиваясь под поверхностью воды, не всплывала. Зубчатый резак трала не смог подсечь минреп связывающий её с якорем. Резак заклинивался только при встрече с цепочкой из легированной стали, которой в конце войны начали заменять гибкий тросик минрепа. Это означало, что правый полутрал вышел из строя, а корабль привязан к смерти короткой уздечкой. Как ни странно, но люди, профессионально связанные с морем, порой забывают о том, что оно жидкое. На воде не остается воронок, пепелищ и руин, а монументы и мемориалы воздвигают на берегу. Потому кажется, что море без прошлого. Море напоминает о былом вдруг, ошеломляя внезапностью, не давая времени на раздумья и поиски выхода.

Барабан лебедки теперь разматывался, а мина, кивая свинцовыми рогами, приближалась к борту. Надо было срочно давать ход, чтобы растянуть в длину петлю тяжелого буксирного троса. Но это было опасно. Туже петлю могло намотать на винты. Юрий Владиславович перестал горбиться, распрямил сутулые плечи, изнемогшие от плетеного золота погон, и от этого помолодел.

— Убедитесь, куда смотрит ходовой конец, — заурядно рекомендовал он. — Да, да. Кажется, его сносит вправо.

Другими словами, «командор» советовал воспользоваться одной левой машиной. Риск, конечно, оставался. Всё зависело от чутья и остроты реакции командира корабля, и он оказался на высоте положения. Распоряжаясь по телефону с кормы, Выра слегка подтолкнул корабль левым винтом. Алые буйки, зарывшись в бурун, помаленьку стали отступать. Непосредственная угроза миновала, но заминированный трал волочился, цепляясь за грунт. Стальные тросы перепутались, напоминая легендарный гордиев узелок, который можно лишь разрубить. Но как это сделать, не потревожив взрывчатую начинку?

Офицеры «Торока» занимались этой проблемой коллегиально. Сторожевик был учебный, и потому Юрий Владиславович устроил на ходовом мостике нечто вроде военного совета. Лейтенант Пекочинский, конечно же, выступил первым, предложил обрубить железную «веревочку» и, отойдя на безопасное расстояние, подорвать мину со шлюпки.

— Показали эрудицию. Да, да. Но не оригинальность мышления, — сказал «командор», пояснив, что тяжелый клубок троса вместе с миной утонет наверняка и придется вызывать подрывников-водолазов.

Задача оказалась непростой. Слабая обшивка корпуса старенького сторожевика не позволяла допустить взрыва в трале. Продырявить корпус мины из крупнокалиберного пулемета тоже было нельзя из-за малых глубин. Затонув, она останется опасной для других кораблей, особенно для рыбаков. Капитан-лейтенант Выра требовательно взглянул на Чеголина. Тот понял, что промолчать нельзя, а говорить было нечего.

— Если из сотки, прямой наводкой, — подумал Артём вслух. Впрочем, без особой уверенности.

Погоны на долговязом минёре взлетели крылышками под сдвинутыми плечами. Он явно осуждал дилетантский подход. Василий Федотович снисходительно усмехнулся, а старший лейтенант Лончиц спросил, можно ли всерьёз предлагать такую ересь. Чеголину пришлось признаться в том, что он рассуждает чисто теоретически.

— Не время витать в облаках, — возразил Пекочинский, как бы от имени всего «военного совета».

Но «командор», воздев старомодные очки, приказал:

— Ну-с, послушаем. Да, да. Продолжайте.