Море дышит велико

— Внимательней наблюдать! — на всякий случай скомандовал Артём, но голоса своего не услышал. Ве­тер срезал звуки, унося их за корму. Сигнальщики отвели рукавицы от глаз. Один из них, улучив момент, вскочил на банкет с мотком плетеного фала и ловко прикрутил Чеголина к тумбе компаса.

— Товарищ лейтенант, целуется море-то? — крик­нул он в ухо.

Новый штурман, такой же молоденький, как и Ар­тём, сообщил счислимое место «Торока». Они штормовали в сорока милях к северу от полуострова Рыбачий, медленно удаляясь всё дальше. И здесь ничего нель­зя было изменить. В руки вахтенного офицера суну­ли трубку. Через меховой наушник шапки глухо зву­чал голос Бебса:

— Попроси Клевцова в старшинскую. Заболел Гру­дин.

— «Он к доктору должен пойти и сказать. Лекарст­во тот даст, если болен...»

Инженер-механик шутки не поддержал, и тогда Ар­тём тоже сменил тон:

— Только не посади пары. Ты понимаешь?

— Всё понимаю, старик. В случае чего ногтями будем крутить...

Бесконечно тянулась бессменная вахта, похожая на марафон. Тело Чеголина наливалось тяжестью, обре­тало невесомость и опять вместе с кораблем ухало вниз. Методично, неотвратимо, настойчиво. На лице намерзала ледяная корка. Коже не хватало тепла, что­бы её растопить. Артём отдирал лед, едва не срывая ногти. Вахта и впрямь напоминала бег на длинные ди­станции. Плотный шершавый воздух, царапаясь, раз­дирал грудь. Его всё равно не хватало. И сойти с этой дистанции нельзя. Только и оставалась надежда на второе дыхание.

Уже давно радисты приняли сигнал об отмене уче­ния и приказ — всем кораблям укрыться на защищен­ных рейдах. Но для этого «Тороку» требовалось повернуть на обратный курс. Чеголин понимал — ему с та­ким маневром не совладать. Артём старался править в разрез волны, чуть больше подставляя ей левую ску­лу корпуса. Изображая невозмутимость, он смотрел по курсу вперед. Всё равно больше некому было глядеть...

— Слушай такую вещь, — толкнули его в бок. — Корабль вроде бы отяжелел. Как обстановка в носо­вых отсеках?

— Везде порядок. Вахта на местах, — доложил Че­голин и только потом обрадовался. Даже море в этот момент показалось тише, а с плеч свалился груз, рав­ный водоизмещению сторожевика — шестьсот с лиш­ним тонн. Капитана третьего ранга Выру почему-то бо­льше всех беспокоило состояние дел в первом кубри­ке. Он послал туда главного боцмана, и тот доло­жил — там сухо. Флагманский эсминец между тем по­казал треугольник разноцветных огней. Сверху белый фонарь, слева — зеленый, по другую сторону — крас­ный. Следовательно, он возвращался и, быстро сбли­жаясь с «Тороком», мигал прожектором. Вспышки складывались в слова по азбуке Морзе:

«Ко...ман...ди...ру... Как... се...бя... чув...ству...е... те...»

— Кто натрепался? — нахмурился Выра, полагая, что начальству доложили о его болезни. — Сигналь­щик! Пишите: «В командование кораблем вступил. Самочувствие гораздо лучше...»

Потом над этим семафором смеялись, изображая, как капитан первого ранга Нежин, кипя от возмуще­ния, спрашивал у Выры, почему тот не догадался со­общить анализ мочи. Флагмана волновало самочувст­вие «Торока», а о болезни Выры он не подозревал.

Сумерки постепенно раздвинули границы обзора. Сторожевой корабль карабкался по сивому, косматому морю. Выра забрался на банкет с другой стороны от тумбы магнитного компаса и вместе с Артёмом счи­тал волну, загибая для верности пальцы. А потом собственноручно засунул Чеголину в рот зажженную па­пиросу.

— Пока погрейся...

Лейтенант и правда продрог, а самому не приходи­ло в голову нарушить инструкцию. В кино или в метро вот так же никто не вспоминает о куреве. Дело за­ключалось даже не в неожиданном послаблении. Глав­ное, как оно было сделано. Капитан третьего ранга Выра и прежде, бывало, хвалил Артёма, хотя и не ча­сто. Но он никогда ещё не ставил лейтенанта рядом с собой, совсем рядом, в точности, как на этом качаю­щемся возвышении по сторонам главного магнитного компаса.

И считал на пальцах Выра не зря. Присмотрев­шись, Чеголин заметил, что после крупной волны сле­довали другие, поменьше. Девятого вала не бывает. Закономерность куда сложней. Её-то и фиксировал ко­мандир. После того как. Клевцов доложил о том, что доктор закончил хирургическое вмешательство, Выра предупредил механика, чтобы правая машина находи­лась в готовности отработать полным ходом назад, и посоветовал Чеголину отвязаться. Тот подчинился, хо­тя и считал, что в мокрой меховой одежде и русских сапогах плавать нельзя. Здесь не помог бы и надувной спасательный жилет. Однако совет командира оказал­ся не лишним. Это стало ясно Артёму уже после по­ворота.