Море дышит велико

Сторожевик шел, волоча за собой обтянутый втугую трос, а справа и слева за кормой почётным эскор­том гарцевали яркие и юркие буйки. Трал развер­нулся на расчётную ширину. Юрий Владиславович пе­рестал щуриться, Выра приободрился, а старпом рас­цвел.

Но лейтенант Пекочинский не подозревал о переме­не настроения на ходовом мостике. Он решил во что бы то ни стало показать лихость при «сматывании удочек». Едва сторожевик застопорил машины, тральная лебедка взвыла на максимальных оборотах. Ходовой конец правого полутрала шел туго, а «Торок» пя­тился. Однако минёр торопил расчет.

Трудно сказать, чем бы всё это кончилось, если бы не Виктор Клевцов. Как политработник, он предпочи­тал всегда находиться в центре событий, а прежняя квалификация минного старшины позволяла ему разо­браться во всем с первого взгляда. Виктор застал мат­росов трального расчета на ребристых откидных пло­щадках у среза кормы. Балансируя, они готовились зацепить плясавший на волне буй. Но Клевцов увидел не только это.

— Стоп выбирать! — сразу вмешался он, подскочив к лебедке.

Виктор не имел права командовать, подменяя лей­тенанта Пекочинского, и тем не менее продолжал рас­поряжаться: «Все назад!» — и так решительно, что тральный расчет шарахнулся с кормы.

— В чем дело? — оскорбился минёр. — Куда ты суешься?

Клевцов, не отвечая, выхватил микрофон связи с ходовым мостиком:

— В трале посторонний предмет! Предположитель­но якорная мина.

Едва ослабло натяжение ходового конца, как за буйками, метрах в десяти, проглянула ржавая рога­тая плешь.

Мина, покачиваясь под поверхностью воды, не всплывала. Зубчатый резак трала не смог подсечь минреп связывающий её с якорем. Резак заклинивался только при встрече с цепочкой из легированной ста­ли, которой в конце войны начали заменять гибкий тросик минрепа. Это означало, что правый полутрал вышел из строя, а корабль привязан к смерти корот­кой уздечкой. Как ни странно, но люди, профессио­нально связанные с морем, порой забывают о том, что оно жидкое. На воде не остается воронок, пепелищ и руин, а монументы и мемориалы воздвигают на бере­гу. Потому кажется, что море без прошлого. Море на­поминает о былом вдруг, ошеломляя внезапностью, не давая времени на раздумья и поиски выхода.

Барабан лебедки теперь разматывался, а мина, ки­вая свинцовыми рогами, приближалась к борту. Надо было срочно давать ход, чтобы растянуть в длину пет­лю тяжелого буксирного троса. Но это было опасно. Туже петлю могло намотать на винты. Юрий Владисла­вович перестал горбиться, распрямил сутулые плечи, изнемогшие от плетеного золота погон, и от этого по­молодел.

— Убедитесь, куда смотрит ходовой конец, — за­урядно рекомендовал он. — Да, да. Кажется, его сно­сит вправо.

Другими словами, «командор» советовал восполь­зоваться одной левой машиной. Риск, конечно, оста­вался. Всё зависело от чутья и остроты реакции ко­мандира корабля, и он оказался на высоте положения. Распоряжаясь по телефону с кормы, Выра слегка под­толкнул корабль левым винтом. Алые буйки, зарыв­шись в бурун, помаленьку стали отступать. Непосред­ственная угроза миновала, но заминированный трал волочился, цепляясь за грунт. Стальные тросы перепу­тались, напоминая легендарный гордиев узелок, который можно лишь разрубить. Но как это сделать, не потревожив взрывчатую начинку?

Офицеры «Торока» занимались этой проблемой коллегиально. Сторожевик был учебный, и потому Юрий Владиславович устроил на ходовом мостике нечто вроде военного совета. Лейтенант Пекочинский, конечно же, выступил первым, предложил обрубить железную «веревочку» и, отойдя на безопасное рас­стояние, подорвать мину со шлюпки.

— Показали эрудицию. Да, да. Но не оригиналь­ность мышления, — сказал «командор», пояснив, что тяжелый клубок троса вместе с миной утонет наверня­ка и придется вызывать подрывников-водолазов.

Задача оказалась непростой. Слабая обшивка кор­пуса старенького сторожевика не позволяла допустить взрыва в трале. Продырявить корпус мины из круп­нокалиберного пулемета тоже было нельзя из-за малых глубин. Затонув, она останется опасной для других ко­раблей, особенно для рыбаков. Капитан-лейтенант Выра требовательно взглянул на Чеголина. Тот понял, что промолчать нельзя, а говорить было нечего.

— Если из сотки, прямой наводкой, — подумал Артём вслух. Впрочем, без особой уверенности.

Погоны на долговязом минёре взлетели крылышка­ми под сдвинутыми плечами. Он явно осуждал диле­тантский подход. Василий Федотович снисходительно усмехнулся, а старший лейтенант Лончиц спросил, можно ли всерьёз предлагать такую ересь. Чеголину пришлось признаться в том, что он рассуждает чисто теоретически.

— Не время витать в облаках, — возразил Пекочинский, как бы от имени всего «военного совета».

Но «командор», воздев старомодные очки, приказал:

— Ну-с, послушаем. Да, да. Продолжайте.