Море дышит велико

Водки у него не было. Только бренди. А сливочно­го масла сколько угодно: брикетами в цветном станио­ле по фунту весом. И еще имелся резиновый полу-шлем с баллоном, гофрированными трубками и загуб­ником. Но водолазным прибором еще не пользовались, а главное, боцману предстояло нырять в темноте, без связи, в наглухо задраенном помещении. И ему не по­мочь, если откажет техника, или тело сведет судоро­гой, или... Подумаешь, стакан бренди или масло! Для такого дела ничего не жалко.

Решетки приемных патрубков засорились кофей­ными зернами. Кофе пропал весь, сахар тоже растворился, а с крупчаткой ничего не случилось. Она лежа­ла в коконах из соленого теста, которое, подсохнув, стало скорлупой, и мешки потом приходилось вскры­вать топором. Зато стало ясно, почему погибли «систер-шипы» у берегов Африки. Скорее всего, амери­канцы опрокинулись, израсходовав газойль из топлив­ных цистерн. Центр тяжести неизбежно переместился к верхней палубе, где располагались глубинные бомбы и кранцы первых выстрелов, а штормовая волна доко­нала.

Старший лейтенант Выра, конечно, пожадничал с продовольствием, но он, как моряк, жадничал грамот­но. Получалось, что мореходность маленьких катеров, так же как древних ло́дей или ушкуев, в конечном счете зависела от самих ушкуйников, то есть от лич­ного состава...

Перед Хвал-фиордом на восточном побережье Исландии их встречал английский корвет. Облака ра­зошлись, открыв совсем иные, чем над Флоридой, хо­лодные звезды. Звезды уже не моргали, пристально разглядывая утлые суденышки, которые пошатыва­лись с борта на борт, кивали искорёженными над­стройками, брели кое-как, словно с дрожью в колен­ках. Однако в ордере двигались все катера. Все до еди­ного.

Вдоль борта приземистых крейсеров флота его ве­личества, на необъятных палубах линкоров и авиа­носцев были построены команды.

«Кого-то встречают», — устало подумал Выра и вдруг услыхал оркестр. Привычные, до боли знакомые, родные слова сами ложились на звуки марша: «Наверх вы, товарищи. С богом — ура! Кипящее море под нами...»

— Вот это номер! — крикнул Максим с мостика своего катера. — «Варяга» знают...

На мачте флагманского британского корабля взви­лись три флага.

— Хорошо сделано! — расшифровал их значение сигнальщик по книге международного свода. Оказыва­ется, встречали-то их.

— Коли так, ладно, — кивнул старший лейтенант Выра, а про себя подумал, что на такой переход мож­но решиться или по молодости, или по глупости, а по­вторить его — разве только под пистолетом.

Глава 6

О флотских досугах

Берег всплыл на пределе видимости. Отчеркнутый твёрдым горизонтом, он походил вначале на облачко и как бы принадлежал небу, но, постепенно раздава­ясь, тяжелел каменными откосами. И глаза стали раз­личать подробности рельефа, для опознания которых не требовалось заглядывать в лоцию. И от унылого побережья веяло домашним теплом.

Вот и закончилась кругосветка. Старшие лейтенан­ты Рудых и Выра со своими спецкомандами пересекли два океана и три континента с запада на восток. Всем почему-то казалось, что в главной базе флота их ожи­дает торжественная встреча, но, видно, загордились, слишком привыкли к привилегированному положению гостей. В точке рандеву обменялись позывными со ста­рой калошей, которая при ближайшем рассмотрении оказалась дозорным кораблем. Свернув со знакомого фарватера, он привел катера в пустынную губу. И там сигнальщики приняли первый семафор с распоряжени­ем выделить подвахтенную смену для сколачивания плавучих причалов.

«Сказылись воны там, чи шо?» — с раздражением подумал Выра и тут же осадил своего боцмана, кото­рый выразил те же мысли, только по-русски.

— Двадцать суток не спамши, — громко ворчал Осотин, и это был факт. Но, видно, сам Выра тоже потерял чувство реальности, хотя до сих пор не услы­шал ни единого выстрела.

Морская война негромкая, и состоит она не сто­лько из скоротечных схваток, а в основном из ожида­ния боя, напряженного, целеустремленного, бдительно­го... Северный флот воевал. Поэтому вместо торжественной встречи подвахтенная смена застилала бревен­чатые рамы на железных бочках-понтонах серыми про­соленными досками. В дело шел бесхозный плавник, выплюнутый прибоем. Рискованные «лесозаготовки» были возложены на команды дозорных кораблей — после смены с боевого дежурства. В каменных распадках сушились впрок штабеля бревен и пиленой древесины.

На катера зачастили флагманские специалисты, снабженцы, представители отдела кадров и отдела комплектования.

— Добро переводим, товарищ командир! — ворчал боцман Осотин.

Петр Осотин считал все корабельные припасы свои­ми, тем более что корешки накладных он благоразум­но не сохранил, а снабженцам объяснял, что там ника­кой бюрократии и в помине нету. Если не верят, пусть проверяют через Наркомат внешней торговли.

— Ты это брось, боцман. Не будь куркулем. А тех, кто отличился, надеюсь, Родина не забудет.

— Орденок никому не лишний, — соглашался Осо­тин, который, надо думать, уже пронюхал о наград­ных листах. — А харч надо бы придержать.