Море дышит велико

— Кажется, отплавали, — заметил механик и стал надувать оранжевый спасательный жилет.

Он явно не шутил и, в общем, объективно оцени­вал обстановку, но его жилет был смешон. Нынче не то чтобы выловить, даже не разглядеть людей, очутив­шихся за бортом. Невольно улыбнувшись, Выра сооб­разил, что мысли о «голом крючке» тоже померещи­лись ему с испуга. Власти, да и чиновники портового надзора, скорее всего, полагали, что русским виднее, что взять с собой на борт. Если они моряки, сами дол­жны соображать, а власти за них не отвечали. Гибель катера была бы использована недоброжелателями в своих интересах, но специально никто этого не под­страивал.

— Отплавали? — разозлился Выра и тут же рявк­нул: — Боцмана ко мне!

Плотная фигура в зеленой альпаковой куртке с ка­пюшоном и таких же теплых водонепроницаемых шта­нах тут же стала рядом. Петр Осотин возник как черт из коробочки.

— Как там внизу?

— Скрипит, — крикнул боцман, имея в виду, что обшивка катера заговорила немазаной телегой и натужный звук этот, напоминая о несовершенстве мате­риала, казался особенно противным. — Еще сильно бьет. Из носового кубрика все сбежали.

— Как это? Почему раньше не доложили?

— Дневального не назначали, — напомнил Осотин, намекая, что тогда бы он заставил нести службу. А так не всё ли равно, где матросы отдыхают. Но лю­дей не хватало, и Выра понадеялся, что подвахтенная смена так и так проследит за порядком.

— Осмотреть кубрик!

В самом деле, это надлежало сделать немедленно. Ведь сутками раньше катер лучше всходил на волну. Раз так, дело не в грузе. Но в чем? Приказать просто, но попробуй добраться до люка, расположенного на верхней палубе, сразу же за носовым зенитным авто­матом системы «Бофорс». Попробуй-ка сунься, если вода, вставая торчком, разила под вздох. Осотин, обвя­завшись прочным плетеным фалом, рванул вперед ко­роткой пробежкой. Его накрыло раз и другой, а потом он вообще исчез из глаз. Скорее всего, Выра потребо­вал невыполнимого, и теперь он терзался, понимая, что привык к Петру Осотину, и еще потому, что в такую завирюху без опытного боцмана никак не обой­тись.

А катер заметно грузнел. Его валило на борт до шестидесяти пяти градусов, может и больше. Стрел­ке-грузику кренометра не хватало шкалы. Обычно в конце каждого, размаха Выра ощущал эдакий рывочек. Словно утыкаясь во что-то, катер начинал вы­прямляться, чтобы найти такую же опору на другом боку. Сейчас корпус валился свободно, рывочек ослаб вместе с уверенностью в том, что этот крен не станет последним. Чёрт побери, цел ли боцман? Кем же тогда его заменить?..

— Товарищ командир! — Осотин стоял рядом, от­ряхиваясь как утка. Он был невредим, если не счи­тать синяков. — Первый кубрик затоплен по самый люк...

Дивизионный механик от такой вести отпря­нул, и Выре пришлось рявкнуть, приводя его в чувство:

— Чего болтаешься здесь? Инженер ты или не ин­женер? Иди разбирайся…

Пробоины, к счастью, не обнаружили. Всё объяс­нялось куда проще. За двадцать минут до конца каж­дой вахты было приказано включать трюмно-пожар­ную систему на откачку. На наших кораблях для это­го требовалось открыть забортный клапан, а при за­крытом вода под давлением нагнеталась в пожарную магистраль. Трюмные машинисты поддались закорене­лой привычке, совсем забыв, что заморская техника действовала в обратном порядке. Напором воды вырва­ло пожарный рожок в пустом кубрике, но этого никто не заметил. Трюмные аккуратно подавали в кубрик забортную воду, считая, что откачивают её.

Выре от такой информации стало тошно, особенно если учесть, что в кубрик было напихано 120 мешков крупчатки, 80 мешков сахарного песку, 20 мешков кофе. Его подмывало обрушиться на двух разгильдяев, которые загубили столько добра и едва не отправили весь катер на корм рыбам.

— Осушить! — приказал он, ничего не добавив для ясности.

Остальные слова пришлось отложить на потом, когда аварийные помпы справятся со своей задачей. Главное, в корпусе не оказалось дырки, а остальное — семечки. Помпы не могли перекачать океан, но освобо­дить замкнутый отсек для них не проблема. Выра на­пряженно искал признаки уменьшения качки, но ка­тер стал вести себя еще хуже. Это означало, что с понижением уровня воды в кубрике возникла свобод­ная поверхность. Жидкость, свободно переливаясь с борта на борт, еще более понижала остойчивость ка­тера.

— Скоро вы там? Доколе можно чикаться?

— Помпы не тянут, — сообщил дивизионный меха­ник. — Скорее всего, забиты приемные патрубки...

Патрубки находились под палубным настилом куб­рика, и очистить их можно было только вручную, ны­ряя в холодную воду.

— Добровольцы есть? Только скорее, — торопил Выра. — Сами видите, что делается.

Среди грохота бури и тяжких, сотрясающих душу ударов неослабно орал норд-ост. Голос его в снастях поднялся до визга. Необузданные валы, рождаясь из пучины, росли до неба. Они подбрасывали, валяли и крутили, добивая без пощады.

— Водки дадите? — спросил боцман, и на сердце у Выры слегка отлегло.

— Дам.

— И брусок масла...

— Хоть два.