Море и жаворонок. Из европейских и американских поэтов XVI–XX вв.

Природа, вымыв руки молоком,
Не стала их обсушивать, но сразу
Смешала шелк и снег в блестящий ком,
Чтоб вылепить Амуру по заказу
Красавицу, какую только смел
В мечтах своих вообразить пострел.

Он попросил, чтобы ее глаза

Всегда лучистый день в себе таили,
Уста из меда сделать наказал,
Плоть нежную – из пуха, роз и лилий;

К сим прелестям вдобавок пожелав
Лишь резвый ум и шаловливый нрав.

И, план Амура в точности храня,

Природа расстаралась – но, к несчастью,
Вложила в грудь ей сердце из кремня;
Так что Амур, воспламененный страстью
К холодной красоте, не знал, как быть —
Торжествовать ему или грустить.

Но время, этот беспощадный Страж,

Природе отвечает лязгом стали;
Оно сметает Упований блажь

И подтверждает правоту Печали.
Тяжелый ржавый серп в его руках
И шелк, и снег – всё обращает в прах.

Прекрасной плотью, этой пищей нег,

Игривой, нежной и благоуханной,
Оно питает Смерть из века в век —
И не насытит прорвы окаянной.
Да, Время ничего не пощадит —
Ни уст, ни глаз, ни персей, ни ланит.

О Время! Мы тебе сдаем в заклад

Все, что для нас любезно и любимо,
А получаем скорбь взамен отрад.
Ты сводишь нас во прах неумолимо
И там, во тьме, в обители червей
Захлопываешь повесть наших дней.

Сыну

Три вещи есть, что процветают врозь:
Блаженно их житье и безмятежно,
Пока им встретиться не довелось;
Но как сойдутся – горе неизбежно.

Та троица – ствол, стебель, сорванец,

Стволы идут для виселиц дубовых,
Из стеблей вьют веревочный конец
Для сорванцов – таких, как ты, бедовых.

Пока не пробил час – учти, мой друг, —

Дуб зелен, злак цветет, драчун смеется;
Но стоит им сойтись, доска качнется,
Петля скользнет, и сорванцу – каюк.

Не попусти Господь такому сбыться,

Чтоб в день их встречи нам не распроститься.

Наказ душе