Море — мой брат. Одинокий странник

– Не дури, – кричал тот из двери своей каюты. – Возвращайся!

Билл стоял, конвульсивно сжимая кулаки.

– Ну же, Эверхарт! – смеялся Ник. – А ты у нас реакционер с горячей головой!

– Я не реакционер, – почти завопил Билл.

Ник зашелся в хохоте. Билл обернулся и поплелся прочь, бормоча себе под нос.

– Куда пошел? – крикнул Ник, все еще хохоча. – Сам же понимаешь, я просто пошутил!

Билл почти добрался до полуюта.

– До завтра! – гогоча, крикнул Ник.

Билл спустился через люк и вернулся в свой кубрик, запнувшись за банку при входе.

Палмер курил сигарету на своей койке.

– Не убейся! – вежливо засмеялся он.

Билл прорычал что-то и запрыгнул на койку. Через пять минут он снова заснул глубоким сном истощенного и удовлетворенного человека…

Всю ночь ему снились беспорядочные трагикомедии: Дэнни Палмер в платье приглашал его на свою койку; Ник Мид раскачивался на мачте, повешенный разъяренной шайкой профашистов; и худшим кошмаром из всех стали похороны Уэсли на полуюте, его тело, обернутое в пестрое покрывало, спустили за борт, и Эверхарт в завороженном страхе смотрел, как оно тонет; кроме того, «Вестминстер» как будто шел под парами мимо крошечного острова, где сидел довольный и невозмутимый Джордж Дэй, и когда Эверхарт помахал и окликнул друга, судно с жуткой скоростью рвануло от острова. Голос разбудил Билла. Тот был в холодном поту.

– Эй, парень, ты Эверхарт?

Билл быстро сел:

– Да!

– Утро понедельника. Ты дневальный. Одевайся и спускайся на камбуз, расскажу, что надо делать.

Билл потянулся за очками:

– Конечно.

Человек ушел, но Билл успел его рассмотреть. Он был в синей униформе буфетчика. Билл спрыгнул с верхней койки и умылся, поглядывая в иллюминатор. Было очень раннее утро, прохладный туман расстилался над неподвижным голубым зеркалом воды. Чайки кричали и пикировали в утреннем морском воздухе, беспокойно ища завтрак, ныряли в воду, щелкая клювами, а затем, трепеща, выныривали с серебряными ошметками. Билл, высунув голову в иллюминатор, три раза глубоко вдохнул волнующий аромат. Красное солнце только поднималось над гаванью.

Билл натянул старую одежду и отправился на камбуз в хорошем настроении. Было прекрасное утро… и жизнь жужжала и грохотала по всему «Вестминстеру». На палубе сонный моряк койлал канат под руководством здоровенного первого помощника в очках. На причале у сходен кричащие портовые грузчики закатывали новые бочки с мазутом, завозили армейские джипы и таскали всякие ящики и коробки. Билл огляделся в поисках знакомых лиц, но не заметил ни одного. Он пошел вниз.

На камбузе перед завтраком была суматоха. Собрались коки и помощники, которых Билл никогда раньше не видел на борту, – все в белых фартуках и фантастических поварских колпаках; все гремели кастрюлями, кричали друг на друга, жарили на плите яйца и бекон, рычали и смеялись в парком кухонном тумане, дребезге посуды, грохоте сковородок и пульсирующем гуле двигателя внизу; бросались туда и сюда в неистовой спешке, какая бывает только на кухнях. Интересно, откуда они все взялись.

Посреди этого шума негромко стонал мощный голос Глори – тот спокойно прохаживался по камбузу, с достоинством и проницательностью, каких другие были лишены, проверял шипящий бекон, громко хлопал дверцами духовок, открывал кастрюли и задумчиво взирал внутрь. Его рокочущий бас распевал снова и снова: «Все хотят попасть в рай, но никто не хочет умирать!» Он постоянно твердил этот напев, словно литанию новому дню.

Билл осмотрелся и заметил буфетчика, который его разбудил: тот стоял и наблюдал за безумным кухонным спектаклем с мрачным одобрением. Позади него в иллюминатор уставился луч раннего солнца. Билл подошел:

– Я здесь, – улыбнулся он.

– Дневальный? Накроешь стол девяти матросам, принесешь их порции отсюда, с камбуза. – Буфетчик поманил Билла за собой и провел его вниз по трапу в маленькую комнату по правому борту.

В центре стоял стол, накрытый клетчатой скатертью, в углу – старый помятый ледник.

– Накрываешь им здесь, три раза в день. Посуду бери на камбузе. Сахар, масло, уксус, кетчуп и остальное – в леднике. Следи, чтоб холод был, лед в холодильной комнате у камбуза. Возьми фартуки у кладовщика дальше по левому борту.

Буфетчик быстро зажег сигарету.

– Понял, – сказал Билл. – Пожалуй, мне понравится эта работа.

Буфетчик улыбнулся сам себе и ушел. Билл на секунду остановился в нерешительности.

– Что ж, профессор Эверхарт, накрой этот клятый стол к завтраку! – радостно пробормотал он и приступил к работе с восторженным проворством. Буфетчик мог позволить себе улыбку, он очень мало знал о незначительном «дневальном», ей-богу!

Когда первый матрос пришел на завтрак, громко зевая и потирая бока в утреннем унынии, у Билла все было готово.

– Что будешь? – улыбнулся он.

– Яйца и бекон, дружище. Кофе и сок.

Когда Билл вернулся с завтраком, моряк заснул на скамейке.